9 июня прошли внеочередные выборы в британский парламент, на которых правящая Консервативная партия неожиданно для всех потеряла 13 мест. Специально для «Кашина» Андрей Волков обсудил результаты этих выборов и другие события, влияющие на политическое поле Великобритании, с экспертом по британской политике и автором телеграм-канала @britishpolitics Василием Егоровым.
Часть 1
— Недавно произошли выборы в британский парламент. Как вы думаете, для кого они в итоге оказались выгодными?
— Если рассуждать со спортивной точки зрения, наилучшие результаты показали лейбористы, потому что изначально и опросы общественного мнения, и настрой избирателей показывали, что это будут катастрофические выборы для них. Им угрожал политический раскол на несколько партий. В партийной структуре было много скандалов, и ожидалось, что выборы будут означать конец и крах. Было возможно получение 120–130 мест, что делало бы партию второстепенной силой. Тот факт, что они получили 262 мандата, — это стопроцентный успех для них, успех для Джереми Корбина [лидер Лейбористской партии — прим.], который показал себя за эти 3–4 недели кампании сильным лидером, способным объединить всех. Но партия с 2010 года не находится у власти, поэтому с электоральной точки зрения победителей нет.
— Что стало причиной такого успеха лейбористов: популярность Корбина, высокая явка среди студентов, популярность новой платформы партии или недовольство платформой консерваторов?
— Я думаю, что несколько факторов наложились друг на друга. Во-первых, у них профессионально и грамотно была проведена кампания. Действительно, многих заинтересовала программа, которая была слита в интернет, думаю, кем-то из соратников Корбина. Разгорелся интерес, все начали смотреть и читать. Программа абсолютно популистская, нереальная, если смотреть с финансовой точки зрения. Но там дается хоть какая-то идея, вдохновившая и молодежь, и людей не очень обеспеченных. О лучшем будущем, о тех вопросах, которые беспокоили разные классы, разные возрастные категории. Студентов привлекла идея бесплатного образования; людей, ежедневно сталкивающихся со системой здравоохранения, привело в восторг предложение, что снова будут направлены миллионы фунтов на реформирование этого сектора. Во-вторых, это провальная кампания консерваторов. Думаю, политическая история Великобритании не помнит, когда была настолько ужасная кампания. Я сегодня [10 июня — прим.], например, посмотрел небольшой отрывок интервью одного из кандидатов от Консервативной партии, который победил в своем округе. Его спрашивают: «Вот ваша предвыборная программа. Считаете ли вы, что вы себе по сути выстрелили в ногу, опубликовав ее?» Он сказал: «Нет, не в ногу, а в голову». Люди прекрасно понимают, что так предвыборные кампании не ведутся.
Партия, по сути, сделала все, чтобы проиграть.
— Сегодня [10 июня — прим.] произошла отставка двух главных советников Мэй и на их место был назначен новый человек. Что это значит? Стоит ли ждать изменений в политике правительства?
— Надо посмотреть, какие будут изменения в кабинете. Консерваторы считаются партией, которая не цепляется за лидеров.
Если ты не показываешь результата, который партия планировала, она может спокойно избавиться от тебя.
Помимо партии существует еще и правая пресса, правые таблоиды: Daily Mail, The Sun. Все эти люди сейчас в шоке от результатов. Они понимают, что с Терезой Мэй больше не о чем разговаривать. Те же Daily Mail все 4 недели кампании были главными фанатами Мэй и возносили ее до небес. Как только она показала плохой результат — все, это списанный материал, идем дальше. Похожая ситуация была после референдума о выходе из Евросоюза. Дэвид Кэмерон понимал, что так называемые backbenchers — депутаты, которые не находятся на главных ролях, но без чьих голосов невозможно функционирование парламента, будут диктовать правительству свои условия, когда происходят такие моменты. Если Мэй хочет хотя бы полгода продержаться, ей придется сильно менять все свое окружение. Например, два главных советника, Фиона Хилл и Ник Тимоти, условные Володины [когда тот занимал должность первого зам. главы Администрации Президента РФ — прим.] в российских реалиях, которые диктовали свои идеи, ушли сегодня.
— В своем телеграм–канале @britishpolitics вы написали, что судьба нынешнего премьер-министра «лежит полностью на плечах кабинета министров», а также упомянули слухи о возможном новом посте в правительстве — заместитель премьер-министра [deputy prime minister]. Кто сейчас является лидером оппозиции Терезе Мэй среди консерваторов? Кого могла бы поддержать партия на пост заместителя?
— Я думаю, что там идет множество переговоров. Очевидно, что все депутаты от Консервативной партии сейчас пытаются осознать случившееся и думают над новой стратегией. Менять третьего лидера за год — это абсолютный бардак. Наверное, они попытались бы отложить этот момент в идеале на 6–8 месяцев, чтобы прийти к единому мнению. Поэтому идея этого нового поста в правительстве у них популярна, так как это подготовит назначенного человека к посту премьера. В принципе, круг не такой большой. После отставки Кэмерона так была очень ожесточенная междоусобная война кандидатов в лидеры партии.
Победила Мэй, но она выиграла из-за того, что все остальные поубивали друг друга.
Я думаю, что выбор будет между нынешним министром иностранных дел Борисом Джонсоном, который очень популярен среди избирателей за счет своей харизмы и авторитета, и Дэвидом Дэвисом, нынешним министром по переговорам с ЕС по Брекзиту. Он тоже популярен, идеологически он правее Джонсона, ближе к либертарианцам. Дэвис — опытный игрок, еще в 2005г. баллотировался в лидеры Консерваторов и был главным соперником Дэвида Кэмерона. Думаю, он с радостью снова бы попытался.
— Какие у Джонсона и Дэвиса отношения между собой?
— Они оба агитировали за выход страны из Евросоюза, так что, думаю, у них довольно дружественные отношения. Хотя бы просто коллеги. Повторения того, что случилось с Борисом Джонсоном во время прошлой лидерской гонки, когда ему в спину воткнул нож его ближайший соратник Майкл Гов, не должно произойти. Да и партия этого не допустит, второй раз какую-то мыльную оперу с большим количеством интриг никто не выдержит.
— Если ли возможность у Терезы Мэй исправить ситуацию? За счет, например, компромисса с партией? Что для этого нужно?
— История такая смешная штука. Все говорили о том, что лейбористы готовы рассыпаться на части: радикальное крыло уйдет с Джереми Корбином, умеренные члены партии, когда-то игравшие важную роль у Тони Блэра, сформируют свою центристскую политическую партию вместе с либеральными демократами.
Оказалось, огромные проблемы сейчас у консерваторов, потому что у Терезы Мэй нет решающего большинства, ей придется опираться на Юнионистскую партию Северной Ирландии. При этом, у самих юнионистов не самый приятный имидж среди консерваторов. Так же сейчас будет очень важно мнение консервативных депутатов от Шотландии, которые были единственным светлым пятном этой кампании партии. Их возглавляет Руд Дэвидсон — очень яркая и харизматичная личность. Она уже сказала Терезе Мэй, что если она хочет входить в коалицию с DUP [Юнионистская партия — прим.], то ей нужно убедить их, что они не будут влиять на социальные вопросы (аборты, права ЛГБТ-сообщества, и т.д.). Нельзя, по ее мнению, формировать с ними единый кабинет. Поддерживают голосами и пусть продолжают. Думаю, все зависит от того, какие будут переговоры с ЕС. Процесс переговоров о выходе уже запустился и будет длиться 2 года. Если будут опять какие-то пертурбации и продолжение политической неразберихи, то, очевидно, двух лет не хватит на это.
Все будет зависеть от того, кто и как будет вести эти обсуждения.
В том числе и будущее Терезы Мэй.
— Есть ли возможность у партий, увеличивших свое представительство в Парламенте, поменять и изменить позицию правительства по поводу Брекзита? Смягчить ее?
— Думаю, что даже не у лейбористов или либерал-демократов, находящихся в оппозиции. Теперь, учитывая, что каждый голос от консерваторов супер важен, очень большое влияние будет вообще у любого консервативного депутата. Сама партия не однородная: есть люди абсолютно правых взглядов, которые всей душой за выход из ЕС, а есть часть депутатов, настроенная про-европейски. Терезе Мэй придется корректировать свою политику о выходе, чтобы сгладить конфликты между этими сторонами. Скорее всего, им точно придется как можно скорее гарантировать права граждан Евросоюза, проживающих в Великобритании.
Как вы думаете, что произойдет с политикой в отношении единого рынка Евросоюза?
— Да, и здесь потребуется серьезная коррекция при таком небольшом преимуществе в Парламенте, да и не стоит забывать, что британский парламент состоит из двух частей: Палаты общин и Палаты лордов. Даже если есть небольшое преимущество у Мэй в Палате общин, то среди лордов у нее нет большинства. Думаю, почувствовав шаткое положение Консервативной партии, лорды, многие из которых являются независимыми, начнут сильно давить. Они и до этого пытались, заворачивали различные проекты по выходу из Евросоюза. Теперь это будет еще сложнее принят какой-то законопроект.
— В течение последнего года ходили постоянные слухи о возможной отставке Джереми Корбина с поста лидера лейбористов. До этих выборов у него был высокий антирейтинг. Стал ли он сейчас популярнее? И какую политику будет пытаться продвигать Лейбористская партия, учитывая увеличившееся представительство в Палате общин?
— Вопрос раскола, думаю, надолго закрыт. Ровно как и вопрос о создании новой центристской силы по образу и подобию нынешней партии Эммануэля Макрона. Джереми Корбин на долгие годы зацементировал свое место в партии. Все его сторонники абсолютно уверены, что это полная победа. Победа идей левого популизма: идей перераспределения, национализации. Но 262 места — это довольно далеко от 326 [решающее большинство — прим.]. Думаю, они теперь будут надеятся на серьезные изменения в Консервативной партии, которые могут повлечь за собой продолжение политического кризиса.
Если будут действительно серьезные проблемы в переговорах о Брекзите, то нельзя исключать, что на следующих выборах Корбин может получить большинство и стать новым премьером.
— Была информация, что либерал-демократы и шотландские националисты собираются поддержать Джереми Корбина. Не будут ли они выстраивать свою коалицию в теневом правительстве?
— Думаю, что нет. Арифметически им все равно не хватает мест, чтобы иметь решающее большинство в палате. Ну и либеральные демократы заявили, что они не поддержат Корбина. В первую очередь по вопросу Евросоюза. Стоит обратить внимание, что и консерваторы, и лейбористы признали итоги референдума [о выходе из Евросоюза — прим.]. Джереми Корбин точно также говорил о необходимости покинуть единый рынок. Это привлекло большое количество электората на сторону его партии. Часть голосов UKIP однозначно ушла к Корбину. Никакой прогрессивный альянс не состоится, они просто будут ждать еще более серьезного ослабления правящей партии.
— Почему часть третьих партий провалились на этих выборах? UKIP потеряла единственное место, которое у них было, Шотландская националистическая партия лишилась 22 мест, либерал-демократы увеличили свое представительство лишь на 4 места. Все это связано с позициями по Брекзиту?
— Нет, думаю, не все связано с позицией по Брекзиту. Во-первых, СМИ массовой информации освещали эти выборы, как будто это выборы между Мэй и Корбиным. Сужалось пространство для остальных партий. Казалось, что это президентская гонка между двумя кандидатами. Во-вторых, стоит рассмотреть каждую партию отдельно. UKIP лишились своего бессменного лидера Найджела Фараджа. Лидеры после него были абсолютно не харизматичны и ничего нового не принесли для партии. И, конечно, партия просела из-за того, что выполнила свою главную задачу — выход страны из Евросоюза. Либерал-демократы в начале кампании, казалось, могли восстановить свои позиции и получить около 30 мандатов. Но они провели ужасную кампанию, хуже них были только консерваторы. Лидер либерал-демократов Тим Фэррон попал в огромное количество скандалов. Например, в ответ на вопрос, как он относится к геям, Фэррон, являющийся религиозным человеком, ответил: «Мы все не без греха». Конечно, английские газеты и английское телевидение раздули эту тему до невероятных масштабов. Фигура и так не харизматичного Фэррона была скомкана. А шотландские националисты, думаю, провалились, так как люди элементарно устали. 10 лет SNP [Партия шотландских националистов — прим.] находится у власти. Многих, возможно, напугала возможность второго повторного референдума о независимости Шотландии. Видно, что их электорат устал от экспериментов партии. Также важную роль сыграли успешные кампании лейбористов и консерваторов в этом регионе, им удалось привлечь значительное количество избирателей на свою сторону.
— Еще две партии увеличили свое представительство: Юнионисты и Шейн Фейн. Не могли бы вы кратко рассказать о данных партиях и о их роли в новом парламенте?
— Думаю, что роль обеих партий серьезно возрастёт. Надо помнить, что Шейн Фейн исторически не занимает свои парламентские места. Они вновь отказались, сославшись на традицию, которую они не хотят нарушать. А Юнионисты будут играть ключевую роль в поддержке правительства, и на них будет оказываться серьезное давление. Со стороны консерваторов они могут получить бонусы в виде дотаций для Северной Ирландии или особого статуса региона. Нужно помнить, что только Северная Ирландия граничит с членом ЕС Республикой Ирландией, и пока не очень понятен статус границы: останется ли она открытой, как между странами ЕС, или будут шлагбаумы и пограничники. Это тоже очень важный вопрос. Вообще, эта часть Великобритании остается довольно смешанным регионом. Исторические раны там еще не зажили, остается разделение на протестантов и католиков. DUP и Шейн Фейн — просто более радикальные силы: юнионист в прошлом участвовали в деятельности парамилитаристских организацияй, а Шейн Фейн — вообще известные ирландские националисты, не раз поддерживавшие Ирландскую республиканскую армию.
Сейчас идет процесс поляризации политики Северной Ирландии.
— А какая платформа и программа у Юнионистов?
— DUP находится правее Консервативной партии. Они известны тем, что до сих пор поддерживают гей-браки, являются главными противниками легализации абортов. В экономической сфере они обещали рост пенсий быстрее роста инфляции. Именно это как раз не пообещали Консерваторы, что, думаю, стоило им всех выборов.
— Перед выборами активизировался Тони Блэр, бывший премьер-министр от Лейбористской партии. Будут ли какие-то активные действия с его стороны? Мог ли он объединить вокруг себя центристские силы? Пошатнулись ли его позиции после выборов?
— Действительно, перед выборами фигура Блэра появилась в газетах и на телеэкранах. И тогда многие заговорили о формировании центристской партии. Сам он, конечно, из-за своего огромного антирейтинга не занимал бы там высокие посты, но по слухам именно его институт должен был отвечать за создание идеологической программы новой партии. После триумфа Корбина и лейбористов эти планы, скорее всего, рассыпались. Но Блэр остается очень важном игроком в том плане, что он является ярым критиком Брекзита и проводит большое конференций и дает множество интервью, в которых говорит об опасности этого решения.
— Можно ли сейчас сказать, что вопрос о выходе Британии из Евросоюза полностью решен и не будет пересмотра итогов референдума? Что Брекзит в каком-то виде точно состоится?
— Думаю, что да.
Главное понять, в каком виде.
Существует разные пути развития, и эти выборы снова подняли этот вопрос. Абсолютно непонятно, как именно будет проходить выход, кто будет проводить переговоры. Ведь неопределенность есть не только со стороны Великобритании, но и со стороны Европы, которая лишь кажется стабильной. Впереди множество различных политических событий, имеющих возможность перемешать карты единой Европы как переговорщика: референдум в Каталонии, немецкие выборы, внеочередные итальянские выборы, и т.д. Сейчас Европа выглядит единым механизмом, который готовится принимать жесткие санкции против Великобритании. Но надолго я бы тоже не загадывал.
— Удивила ли вас реакция мировых лидеров на результаты выборов? Выгодна ли для Европы данная политическая нестабильность в Великобритании?
— Довольно стандартные были поздравления, ничего особенного. Хотя, безусловно, европейские лидеры были уверены, что Тереза Мэй получит какое-то серьезное преимущество.
Думаю, что для них не так значимо какое именно преимущество у Консерваторов, а важно, кто премьер. Евросоюзу важно понимать, с кем именно он ведет переговоры.
Хотя шаблон, вероятно, был бы один и тот же для переговоров с Мэй или с Корбиным. Другое дело, что Корбину пришлось бы идти на уступки с шотландскими националистами и либерал-демократами, у которых абсолютно иная позиция в отношении Брекзита. Консерваторы и лейбористы не сильно отличаются в этом вопросе, но поддерживающие лейбористов “третие” партии сильно бы повлияли на принимаемые решения. Думаю, будь либерал-демократы чуть более тактически настроены, они бы предложили Мэй сделать свою коалицию на каких-нибудь серьезных уступках в плане переговоров по Брекзиту. Уверен, премьер-министр не приняла бы это предложение, но этот шаг мог бы серьезно повлиять на переговоры и последующие политические события.
— Какая сейчас атмосфера внутри самой Великобритании? Что является основными темами для обсуждения?
— Если говорить об обычных людях, конечно, студенты абсолютно счастливы. Я говорил с людьми, составлявшими экзит-полл при университетском кампусе и занимающимися выборами 10–15 лет. Они говорят, что не такой большой явки студентов давно не было. Это еще раз говорит о том, что молодежь была настроена на стороне Джереми Корбина. Другой вопрос, что консерваторы сначала не занимались молодежью, когда это было нужно. А потом еще разозлили базовый электорат пенсионеров заявлением, что не будут повышать пенсии быстрее, чем будет расти инфляция. Люди понимают, что в Великобритании еще одна затянувшаяся политическая неразбериха. С момента объявления результатов референдума политическое поле, да и вся политика в Великобритании проходит серьезную трансформацию. И попытки Терезы Мэй зафиксировать статус-кво этими выборами подтолкнули страну к еще большей нестабильности.
Часть 2
— За время, прошедшее с момента нашего первого разговора, произошло множество событий в Великобритании. Одним из основных является пожар в Лондоне. Почему сгоревший дом стал главной политической темой и сильно повлиял на рейтинг Терезы Мэй?
— Думаю, политические страсти после выборов не до конца улеглись. К сожалению, этот пожар был использован в политической борьбе. Это, безусловно, страшная трагедия. В Великобритании, по-моему, если не считать терактов, то последней сравнимой по масштабу трагедией было Хиллсборо [Во время матча Кубка Англии по футболу между командами «Ноттингем Форест» и «Ливерпуль» произошла давка, в результате которой 96 человек погибли — прим.]. Тогда все было очень политизировано, говорили, что Маргарет Тэтчер и Консервативная партия пытаются сокрыть свою вину в этой трагедии и покрыть полицию. Также и в случае с недавних пожаром в Лондоне: консерваторов обвиняют в том, что они не до конца соблюдали законы о пожарной безопасности.
Стоит признать, что Тереза Мэй сначала не очень сильно отреагировала на этот трагический инцидент и не сразу встретилась с жертвами пожара, что возмутило общественность. Это накалило ситуацию и посыпались обвинения, что она равнодушна и закрывает глаза на людей.
— Еще одной важной новостью является начало переговоров между Великобританией и ЕС. Что уже можно сказать о начале этого процесса? Смягчилась ли политика британского правительства по отношению к Брекзиту?
— Нет, думаю, не сильно изменилось отношение к тому, как страна должна выходить из структуры ЕС. Возможный коалиционный партнер консерваторов, Юнионистская партия, имеет те же представления о Брекзите. Но очевидно, что на какие-то небольшие уступки Мэй придется пойти, чтобы хотя бы наладить диалог со странами ЕС. Сегодня [23 июня — прим.] главной новостью является обещание премьер-министра предоставить права европейским гражданам. Им будет гарантированно проживание и медицинские услуги. По сути, они станут полноправными гражданами Великобритании. Другое дело, что на эту уступку можно было уже давным-давно пойти. Я считаю, что если бы Мэй сделала этот ход в начала апреля или в начале мая, то часть людей, проголосовавших в итоге за лейбористов, могли бы отдать свой голос консерваторам.
Еще одной важной задачей для премьер-министра на переговорах является обеспечение прав граждан Великобритании, проживающих в странах ЕС. Довольно много британцев живет в Испании и во Франции. Так что переговоры, скорее всего, будут продвигаться на более консенсусной основе.
Насчет формата, я бы не очень думал о том, будет он мягким или жестким.
Даже несмотря на не самые лучшие результаты на выборах, главная задача у них прописана — снизить приток мигрантов.
Для этого нужна своя миграционная политика, что означает выход из пространства для свободного передвижения Евросоюза и выход из единого рынка товарооборота.
— Эта новость о предоставлении прав гражданам ЕС разделила общественность, многие критикуют этот план Терезы Мэй. Как вы считаете, является ли данная критика объективной или просто часть политической борьбы?
— Понятно, что яростные сторонники Евросоюза будут вечно недовольны, пока не объявят, что страна не покидает ЕС. Есть такие люди, и их немало. Они будут требовать больших уступок Брюсселю, вопреки, возможно, интересам собственной страны. Другое дело, что эта новость, по сути, еще никак не отражена на бумаге.
Действительно, консервативное правительство подтвердило эти планы, но сам документ, объясняющий по пунктам статус этих граждан ЕС, будет опубликован только в понедельник.
Думаю, что в документе все будет более четко подчеркнуто и объяснено. И после этого можно будет говорить, что там хорошо, а что плохо.
— Недавно королевой был представлен другой документ, который она зачитала во время открытия Парламента. Что является самым главным в этой речи королевы? И какие поправки собираются внести оппозиционные партии?
— Я думаю, эта речь королевы особенная, так как уже заявлено, что это будет единственная речь за 2 года (традиционно королева открывает Парламент раз в год, зачитывая речь, подготовленную правящей партией).
Для консерваторов сжато пространство для маневра. Обычно в речи предлагаются около 50 законов, в этот раз их было 27. Это показывает, что для них главной темой является выход страны из Евросоюза. Многие законы придется переработать, так как страна вышла из этой организации.
Довольно интересно, что многое из представленного в предвыборном манифесте партии не появилось в королевской речи. Очевидно, консерваторы выкинули эти идеи.
Думаю, сильным изменениям подвергнутся предложенные во время выборов социальные реформы, которые обозлили людей пенсионного возраста. В речи, в принципе, сказано, что необходим консенсус. Насчет оппозиционных партий, конечно, они все будут голосовать против, но им арифметически не хватает голосов. Соответственно, они надеются на то, что нынешние переговоры между консерваторами и юнионистами не увенчаются успехом, но я лично не вижу ситуации, при которой DUP проголосует против консерваторов и фактически выкатит красную дорожку Джереми Корбину. Он все же считается человеком, который ратует за то, чтобы Ирландия была единой страной.
— Почему у Консервативной партии никак не получается окончательно договориться с DUP? Что ждет страну, если этой договоренности не будет?
— Думаю, что тут нужно разделять две ситуации. Понятно, что юнионисты в каких-то ключевых моментах в любом случае проголосуют вместе с консерваторами, даже если переговоры абсолютно провалятся.
Но DUP потребовала довольно много взамен на свои голоса. Известно, что они поддерживают позицию консерваторов по поводу переговоров с ЕС, но выступают против их экономической политики. Они являются противниками сокращения расходов и сокращения дефицита, ведь вообще Северная Ирландия считается самым бедным регионом Великобритании, поэтому эти меры могут сильно ударить по избирателям юнионистов. Ну и именно эта часть страны больше всего зависит от дотаций из Брюсселя, поэтому они требуют от правящей партии увеличения финансирования и грантов взамен на поддержку в Парламенте. Речь, вроде, идет о 2 миллиардах фунтов, что является очень большой суммой (консерваторы им предлагали значительно меньше). Как я понимаю, они просто не сходятся на цифрах. В четверг будет голосование [по поводу речи Королевы и планов Парламент на год — прим.], к этому моменту, думаю, все будет уже готово. Та же Тереза Мэй активно говорит, что в четверг юнионисты проголосуют вместе с консерваторами, чем сжигает все возможные пути отступления для DUP.
— Все данные политические явления происходят на фоне увеличившегося количества терактов в стране. Почему, несмотря на объявленный критический уровень угрозы и принятые меры, у правительства не получается обеспечить безопасность и предотвратить теракты? Как это влияет на события на политической арене?
— Да, сейчас невероятно высокий уровень террористической угрозы и большое количество атак. Но я бы все же не сказал, что правительство не борется с терроризмом. Если помните, в марте произошла атака недалеко от Парламента (человек на машине сбил прохожих, а потом выскочил из нее и ударил ножом полицейского). Официально было опубликовано сообщение секретными службами MI5 и MI6, что с этого момента до страшного взрыва на концерте в Манчестере в конце мая было раскрыто 5 терактов. Конечно же они работают и стараются. Другое дело, что большое количество воевавших на Ближнем Востоке на стороне террористической группировки, называющей себя «Исламское государство», возвращаются домой. По последним данным их около 300 человек, а людей, которые проповедуют и поддерживают какие-то радикальные веяния — около 5000. Понятно, что нужны более серьезные законы. Думаю, что если бы Консервативная партия получила бы значительно больше голосов, то какие-то законопроекты уже были бы предложены. Перед выборами консерваторы говорили какие-то сумасшедшие вещи на уровне Роскомнадзора, предлагали значительно усилить мониторинг интернета. Кроме того, они хотели увеличить срок возможного задержания по подозрению в теракте без предъявления обвинений с 24 часов до 72, чтобы можно было собрать больше информации. Сейчас же им придется вести переговоры с другими партиями и находить консенсус. Я уверен, что антитеррористическое законодательство будет точно дополняться, это просто дело времени.
