Кашин-Ольшанский: Письмо в захолустье

Олег Кашин: Давай я тебе про Польшу расскажу

Дмитрий Ольшанский: О, давай!

О. К. Я ездил на советско-польскую конференцию. Фонд типа Сороса, но не Сороса, устраивает русско-польский диалог. А почему-то (с Киевом и Ходорковским так тоже, насколько понимаю, было) диалог — это когда из Москвы приезжает делегация и говорит — мы из сраной Рашки, мы ее не любим.

Д. О. Диалог русофобов с русофобами?

О. К. Вот да.

Д. О. Почему-то они всегда устраивают диалог тех, кто и так во всем согласен.

О. К. Там реально обороты типа «Путин, к сожалению, говорит о русской цивилизации», и если ты видел мой пост про Булгакова, то это типичный был эпизод. Вот почему так происходит?

Д. О. У польской стороны задача такая — как у совка, когда был диалог ЦК КПСС с товарищем Гэсом Холлом.
Интереснее, почему московские люди всю жизнь сами с собой разговаривают. Думаю, это стиль жизни секты — как у радикальных всяких старообрядцев, амишей американских или диаспоры какой-то типа ассирийцев. Мариэтта Омаровна и Лия Меджидовна: диалог. И главное, из поколения в поколение.

О. К. Просто я вот сижу и думаю — ок, давайте нормальный диалог, и давайте позовем — кого, Проханова и Пушкова? Тоже ведь говно какое-то получается. А как правильно надо?

Д. О. Правильно — это когда подобное с подобным. Если Проханов и Пушков — то значит, с другой стороны тоже политические демагоги из телевизора. А если выступает польская национальная интеллигенция — то должна быть в ответ русская национальная интеллигенция.

И тут мы подходим к тому, что — тадамм! — русской национальной интеллигенции нету ни фига.

О. К. Ну сейчас совсем ужасную вещь скажу, но я себя ею там и чувствовал (и говорил, что Крым наш).
Но ею быть не круто. Вот Егор Просвирнин национальная интеллигенция, и Галковский, и ты. И кто эти люди? Маргиналы же. А почему?

Д. О. Да, несколько человек прорвались сквозь заградотряды телеканала «Дождь». А все остальные — по-прежнему скопцы, бегуны и дырмоляи.
Думаю, это связано с перекосами русской истории. У нас историю вперед двигало государство, и не случилось никакой национальной революции, когда власть взял бы союз интеллигента и буржуа, как во многих-многих местах в мире.
Буржуа прилип к власти, власть сама создает все, что есть в России, а интеллигент, вместо того, чтоб быть тем, кем были сионисты в Палестине или Масарик в Чехии, или Грушевский на Украине, оказался не пойми кем.
И, в результате, его заменила собой эта секта хороших, как говорил про нее Доренко.
А вот Крылов сказал о ней: это не наши голуби, это просто чужие ястребы.

О. К. Но альтернатива секте хороших — это секта плохих, в которой даже ты, Митя, ангел. То есть всякие колумнисты «Известий» и «Комсомольской правды», которые преимущественно совсем какие-то упыри. И получается же альтернатива такая, и что с ней делать?
То есть если ты не за Мариэтту Омаровну, то ты за Борю Межуева, тоже кал какой-то.
.
Д. О. Протестую! Боря Межуев хороший человек, я его давно знаю.

О. К. То есть понятно, что я сейчас ничего глубокого и нового не говорю, но из этого же следует, что у нас ничего хорошего не будет никогда. Натурально двухпартийная система, вечная.

Д. О. Просто противовесом секте является не национальная интеллигенция, а бюрократия нашей квазиимперии, и обслуга этой бюрократии, а это в основном проходимцы, которые хвалят начальство не потому, что оно сделало что-то хорошее, а потому, что это начальство.
Как выйти из тупика?
В принципе, из него мог бы вывести всех сам Путин, если б понимал, что любой наследник-чиновник вместе со своим гламурным окружением его предаст и продаст, так как захочет вернуться к утраченным позициям в Лондоне и на Лазурке. А это значит, что единственный шанс защитить себя в старости и после смерти, в истории, — это отдать страну русскому националисту, условному Чалому. Отдать мирно и добровольно. И тогда вокруг такого перехода власти и выстроится новый национальный сюжет.
К сожалению, шансов на это мало.

О. К. Не мало, а ноль все-таки.

Д. О. Ну, все-таки если бы Путин слышал этот мой аргумент — что бы он смог по сути возразить?

О. К. В частной беседе или по телевизору?
По телевизору понятно, сказал бы, что многонациональная страна и все такое, в частной — сказал бы, что твой Чалый не сможет гарантировать «непересмотр итогов приватизации» как минимум. Нет?

Д. О. Ну просто непересмотр итогов приватизации объективно ведет Путина — как живого, так и в качестве человека из учебника истории — в Гаагский трибунал, а страну, к которой, я думаю, он нечто хорошее испытывает хотя бы как к хозяйству, которое он столько лет защищал, — к распаду, хаосу и аду.
Потому что Запад в живых Российскую Федерацию все равно не оставит, она для него СССР-2, а наш крупный бизнес, по поводу которого все эти гарантии существуют, — сдаст все во имя сохранения главного, то есть своего места на Западе. Достойного места — пониже, чем Обама и принц Уильям, но сильно-сильно повыше, чем местные обыватели. На уровне арабских шейхов в Лондоне. Это место стоит того, чтобы здесь все убивали друг друга — с их точки зрения.

О. К. Ну кстати про бизнес. С Украиной моя «картина мира» действительно немного посыпалась. Потому что, чего уж там, ее автором процентов на 80 был то ли Белковский, то ли Березовский, то ли еще кто-то. И это было какое-то очень неприличное допущение думать, что Путин — это вот эти несколько имен из кооператива.
Про имена-то ладно, это псевдонимы Путина, поэтому санкции их не пугают — просто работают и будут работать, только вчера изображали миллиардеров, а теперь будут изображать жертв санкций. Но есть же еще много народу не из кооператива — люди типа Абрамовича, Усманова, Фридмана. Где они в новой картине мира? Никуда не вставляются.

Д. О. Думаю, лично Путин и, может, еще несколько человек, условный Сечин, как-то выпали из того мышления, которое описывал Белковский. Власть их переделала, как у Толкиена.
А все остальные мычат, скрипят зубами и надеются на нашу капитуляцию.

О. К. Но тоже ведь странно. Они же эти миллиарды добывали не мыча и не скрипя зубами, а что-то, по крайней мере, предпринимая. И куда все делось?
И вообще это феномен. Что Прохоров, что Ахметов — сидит человек великий и ужасный, молчит. Миллиардов у него много. И мы думаем — ну наверное, он крут. А потом смотришь видео с Ахметовым — батюшки, это вообще кто такой? Тут действительно в англичан начнешь верить.

Д. О. Я думаю, конспирология тут не нужна. Просто у людей этого типа большие таланты в строго определенной области. Типа наперстков. Зашел в кабинет, купил, продал, продал, купил, тихо убил из-за угла.
Но наличие этих талантов не значит, что есть другие таланты.
И когда история поворачивает в другую сторону, то выясняется, что в лобовом столкновении они просто ничтожества, фарцовщики.
Не все, правда. Тот же Ходорковский или Коломойский шире этого. Они опасные, сильные враги, без е-мобилей и «единого украинского Донбасса».
Обрати внимание, что Коломойский не пытался сладко врать, что на Днепре все за него. Он просто пришел и начал отоваривать.

О. К. Коломойский да, а Ходорковский сейчас в чем выражается? Мы пока видим вот этого героя советско-польского диалога, нет?

Д. О. Ну все-таки у него за спиной 10 лет выживания в тюрьме — и я думаю, что он все-таки шире масштабом, чем диалог Лии Меджидовны с Мариэттой Омаровной.

Хотя я уверен, что если страна дойдет до Ходорковского в качестве премьер-министра, то он все равно не справится и все у него рухнет.

О. К. А ты же Малофеева моего читал? Вот про таких людей мы вообще ничего не понимаем и не знаем. 1975 года парень. 25 лет было, когда Путин пришел.

Д. О. Хотелось бы верить, что вырастет какое-то поколение бизнеса, которое захочет жить в России.
Мне, знаешь, все равно, какие взгляды, соблюдал ли все законы. Ключевой момент — хотеть жить здесь. Самому, семье, во всех смыслах. Если этого нет — ничто не поможет. Если этого нет, то это паразиты.

О. К. Ну Ахметов как раз «живущий здесь», а толку? А Коломойский даже сейчас не в Днепропетровске живет, а где-то у нас в Швейцарии. В России, кстати, это по регионам очень заметно. Вот я только у татар (чечены не в счет) видел такое, что вот есть кто-то местный богатый государственный, и он украл свой миллиард, и на этот миллиард заасфальтировал родную деревню, потому что ему там умирать. Но даже в Калининграде такого скорее нет
Если человек даже и асфальтирует родную деревню, то только чтобы на откат дом в Германии построить.

И какой тут может быть оптимизм? Все равно все сначала должно рухнуть.

Д. О. Нет. Ахметов — это Лондон. У него и сын там живет. Коломойский — это Швейцария.
А насчет рухнуть — возможно. Но тогда восстановление будет взято совсем какой-то тяжелой ценой.

О. К. Ну а иначе как? Даже с совсем простой точки зрения. Вот ты сколько лет уже безработный с перерывом на вторую версию «Русской жизни». Это разве нормально? И это тоже показатель, в каком состоянии страна, буквально.

Д. О. Да, страна во мраке, но я ее слишком люблю, чтобы пожелать ей сначала вооруженного свержения нынешней власти всякой сволочью, потом некоторого времени правления сволочи в стиле Киева, а потом распада, хаоса и мучительного восстановления из руин.
Лучше бы Путин сам благословил русский национализм.

О. К. А как это должно быть? Выходит и говорит — благословляю? И рядом Абрамович сидит, и Кадыров, и тоже благословляют.

Д. О. Вот как раз это и надо начинать с национальных меньшинств. Чтобы они встали и сказали — считаем, что надо внести с Конституцию государствообразующую роль русского народа!

О. К. А такое да, легко представить, но только в обмен на что-то. А на что? У них и так все есть.

Д. О. Думаю, в обмен на замирение очередного бунта, на этот раз крупного. А он, я думаю, будет рано или поздно. Причем будет с методами Русской Весны.

О. К.Типа полковник Стрелков вернется домой и будет воевать против чеченов?

Д. О. Необязательно. теперь мы уже знаем, что восстают самые неожиданные и неизвестные люди. вот кто такой Валерий Болотов? почему о нем ничего не пишут вообще?

О. К. Потому что в тени Славянска, а так — ну кто, местный бандос, наверное, какой-то. Что про него писать?

Д. О. Нет. Бандосы так жизнью не рискуют. Вон, вся Партия регионов — это бандосы, и где они? Сидят и славят майданную власть.

О. К. Ну так разные бандосы, разный уровень. Что инициаторы ДНР были на зарплате у Ахметова — это я верю.

Д. О. Да ну. Мифы. Кто-то, может и был, но в реальности все всегда сложнее.

О. К. Ок. А кстати, у нас же в России есть еще такой вечный закон развития. Бывают какие-то симпатичные народные герои, военные и невоенные, от Тулеева до Шаманова, генерал Громов какой-нибудь. Почему они все тотально в конечном итоге становятся кем становятся? Это явно же какой-то системный закон. То есть я даже твоего Болотова в России через двадцать лет легко представляю толстым губернатором и врагом всего хорошего.

Д. О. Ну просто у нас сейчас все много лет шло по линии нарастания мещанства. А это значит, что каждый военный должен превратиться в вора при продуктовой базе. Ну или погибнуть, уйти куда-то. Но если конфликт с Западом будет разрастаться — потребность в героях будет расти. И героев будет много.

О. К. Ну вот смотри, Стрелков герой, герои все в Славянске. А остальные сидят в Москве. И в Москве другие законы и традиции, и одна из них — ну вот если Шаргунов по заказу правительства делает кино про крымнаш, то его надо осуждать. И я тоже знаю этот закон, и скорее согласен с ним

И вот условный Сергей Пархоменко осуждает Шаргунова за это кино, и я, не задумываясь, выбираю Шаргунова. И закона у меня уже не остается.

Д. О. Ну, это все непонятные какие-то материи. Почему надо осуждать? Мне это непонятно. Мне не нравится другое — что кино не может быть хорошим, потому что его снимут плохо и драму не создадут. Будет просто сказка-агитка, и дело не в Шаргунове, а в нашем кино.
А эти моральные трибуналы — бред-какой-то.

О. К. Ну как, у всех народов есть свои милые традиции, вот у нас моральные трибуналы. Надо как-то с ними сосуществовать. Потому что а что еще у нас есть?

Д. О. У нас есть Спутник и Погром!

О. К. Давай на этом закончим. Хочешь еще что-нибудь сказать читателям?

Д. О. Либералы! Любите Родину! Она у нас хорошая, честно, пусть и не такая, как вам бы хотелось.