Этот текст был написан в феврале 2014 г., по итогам поездки в Киев, публикуется впервые. Здесь описывается ситуация в Киеве до бегства Януковича, аннексии Крыма и последующих событий
Сойдя с поезда Москва-Киев, я тут же поехал к Дому профсоюзов, где находился штаб демонстрантов, чтобы раздобыть пропуск в палаточный городок на майдане. Представившись журналистом одного московского издания, что было не так уж далеко от истины – я и правда однажды опубликовал там статью, я получил нужный документ — листок из календаря с датой, на котором от руки начеркали мою фамилию и номер пропуска. Оказалось вполне достаточно предъявить охранникам паспорт, никто так и не потребовал у меня аккредитационного удостоверения (которого у меня, естественно, не было).
Раздобыв нужную бумагу, я отправился на улицу Грушевского. Между баррикадами и правительственными зданиями круглосуточно стоял заслон из бойцов беркута. Демонстранты пытаются агитировать вэвэшников и кричат им что-то из громкоговорителя. Но и власти не дремлют: чтобы перекрыть вражескую пропаганду, милиционерам часами крутили шансон:
Пьют на воле кенты
И с подругами спят.
Они там, а я здесь —
Я взял вину на себя!
Потом стражам порядка поставили что-то про заточку и давно погибшего друга, но я ушел, так и не дослушав.
Краткая хроника событий.
Запалом протеста послужил отказ Януковича подписать соглашение об ассоциации с ЕС. На протяжении нескольких недель перед этим событием, руководство страны рассказывало о предстоящем соглашении как о важной вехе на пути евроинтеграции — очевидно стремясь доложить народу хоть о каких-то успехах на фоне глубокой рецессии. И вот, в решающий момент, Янукович передумал. Премьер-министр Николай Азаров объяснял этот шаг экономическими проблемами, которые повлечет за собой подписание, уверяя при этом, что правительство страны по прежнему стремится к евроинтеграции, а пока всего лишь решило «взять паузу». Возможно это решение и было рациональным с экономической точки зрения, но в этот момент оно было расценено как нарушение обещаний.
Поначалу протест был не только ненасильственным — он не был даже по настоящему массовым. 21 ноября на майдан заняло лишь несколько тысяч демонстрантов. Лишь после того как в ночь с 29 на 30 ноября «Беркут» жестко разогнал протестующих произошла эскалация конфликта. На следующий день на улицы вышло более миллиона человек — по словам демонстрантов, тогда казалось, что победа уже близка. Некоторые выражают сожаление о том, что в этот момент митингующие не пошли занимать администрацию президента — в этот момент их вряд ли кто-то смог бы остановить. Однако в последующие дни «Беркут» продолжил атаки на майдан и противостояние затянулось.
Кто и зачем митингует.
В российской, да и в западной прессе события в Украине принято было представлять как конфликт Востока и Запада: русскоязычных регионов, которые поддерживают Януковича и украиноязычных, которые стали оплотом протеста. Это не совсем точно, хотя бы уже потому, что Киев — это преимущественно русскоязычный город, а многие лидеры протеста — родом с востока страны, это касается и Правого сектора. Кроме того, языковой и этнический барьер нередко пролегает не только внутри лагеря, но и внутри одних и тех же семей. Пресс-службой майдана руководила жительница Тернополя, принципиально не говорящая по-русски, будучи при этом замужем за выходцем из Новосибирска. Киевлянин, активист «Правого Сектора» пытался убедить меня, что он — украиноязычный, и извинялся за якобы плохой русский, хотя и говорил на нем совершенно без акцента. Есть своя ирония в том, что использование государственного языка указывает в этом городе на оппозиционные взгляды, впрочем, то же самое касается и государственной символики. Ходят слухи, что милиция отлавливает на улицах прохожих с желто-голубыми лентами.
Здесь можно встретить представителей самых разных социальных слоев. Самые состоятельные из демонстрантов, по-видимому, участвуют в Автомайдане, на площади же стоят все: от студентов до пенсионеров. В качестве мотива для выхода на площадь обычно указывают недовольство «воровским режимом» и возмущение действиями силовых структур. Среди популярных лозунгов — отставка Януковича, суд над нарушившими закон милиционерами, ограничение президентской власти и, нередко, введение прямой демократии. Отношение к «системной оппозиции» — довольно скептическое. Можно услышать лозунг «Витю к Юле», несмотря на огромный портрет Юлии Тимошенко закрепленный над площадью. Депутат тимошенковской партии «Батькивщина» Яценюк, выступая на трибуне, пообещал немедленно отправиться на баррикады, невзирая на опасность «Якщо куля в лоб, то куля в лоб». На баррикадах он не появился ни в этот день, ни на следующий, за что и получил кличку «Пуля в лоб»
По словам одного из участников протеста, самым большим разочарованием для него стали действия партии «Свобода» Олега Тягнибока: «от них ждали радикальных действий, а когда Беркут атаковал демонстрантов — их не было с нами». Тягнибока нередко обвиняют в провокаторской деятельности, а также в желании самому усесться на кресло Януковича.
В штабе партии «Удар» Виталия Кличко со мной отказались разговаривать «без согласования с руководством».
Правый сектор составляет, по-видимому, самую многочисленную из партийных групп на майдане (есть еще и беспартийные сотни самообороны). В штаб Правого сектора, который находится на пятом этаже дома профсоюзов, меня не пустили: «Если ты сюда зайдешь, ты отсюда уже не выйдешь» — я, разумеется, не стал настаивать. Незадолго до этого там произошел взрыв – по версии ПС взорвалась посылка, двух человек покалечило, и меры безопасности были ужесточены. Мне, впрочем, удалось пообщаться с членами организации, патрулирующими майдан и раздающими листовки.
У нас принято изображать правосеков в виде грозных «псов войны», ветеранов националистического движения и т. д. Между тем, по моим ощущениям, эта организация состоит, в основном, из учеников средней и старшей школы, реже — младших курсов университетов. Отвечая на мой вопрос о роли этой организации в уличных столкновениях, командир одной из сотен майдана, заявил, что на баррикады «правосеков» пускают редко: как правило им нет 18 лет.
Это может прозвучать странно для российского читателя, но вообще-то ПС настроен по отношению к ЕС довольно скептически — с их точки зрения эта надгосударственная организация размывает национальную идентичность европейских стран. К США они относятся не менее настороженно, чем к России, считают обе эти страны угрозой украинскому суверенитету.
При крайне негативном отношении к российскому государству («Московской империи»), члены Правого сектора подчеркивали в личной беседе, что не питают ненависти к России как к стране. Один из них изъявлял желание поехать в Москву, если там в будущем состоятся подобные акции протеста, и принять в них участие. И все же, Россия видится им неким неполноценным и полуевропейским alter ego Украины, непривлекательной цивилизационной альтернативой. На одном из агитационных плакатов были изображены двер репинские картины: «Бурлаки на волге» и «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» с риторическим вопросом, какой из этих двух вариантов предпочтительнее.
Еще одну сторону составляют футбольные болельщики — ультрас. «Беркут», в последнее время, жестко подавлял беспорядки на стадионах — нет ничего удивительного, в том что фанаты так отреагировали на обращение бойцов подразделения с демонстрантами. Это напомнило мне, как во время протестов на площади Таксим в Стамбуле, болельщики всех клубов оставили на время свои разногласия и объединились против властей.
Однако самая значительная организованная сила майдана — это внепартийные отряды самообороны майдана, которые возглавляет Андрей Парубий — депутат от «Батькивщины». Процент молодежи здесь не так велик — по словам одного из сотников, в основном в самообороне состоят люди от двадцати пяти и старше. Руководят этими группами, как правило, отставные офицеры и афганцы.
Вместо заключения.
Полученный в первый же день пропуск, помимо прочего, помог мне решить проблему с жильем: во время пребывания в Киеве, я, как и многие иногородние демонстранты, ночевал в доме профсоюзов, свободно входил туда и выходил из здания. Некоторое время мне удавалось обновлять пропуск, ежедневно получая календарный листок с новой датой, пока охрана не задалась вопросом, на каком основании мне его вообще выдали, если у меня нет аккредитации и вообще никаких документов подтверждающих журналистский статус? Мне, в итоге, удалось оправдаться и убедить их в том, что я — никакой не шпион, но пропуск мне в этот раз уже не продлили. В тот же вечер я сел на поезд и уехал обратно в Москву.
P.S. Из подслушанного телефонного разговора одного из организаторов самообороны майдана: «Мы тут стоим три месяца на майдане, а вы все это время ходите в налоговую и еще жалуетесь, что вас там давят! Рабов и надо давить. Вам сказали, что вас завтра расстреляют, а вы ходите и ойкаете».
