Года за два до ареста я перестал пить кофе вообще. Для меня это был следующий шаг по straight edge после отказа от алкоголя и никотина. Да, на воле по многим направлениям я был фанатиком.
Но это было до ареста. В тюрьме я начал курить, и не только сигареты – в «Матросской тишине» я узнал, что такое гашиш и гидропоника. Так что кофе тоже перестал быть для меня запретом.
Курить сигареты я через год бросил – ужасная привычка всё-таки! А кофе пью до сих пор.
Тюремные кофеманы.
Кофе в тюрьме – это роскошь. Немногие сидельцы могут пить кофе каждый день. Помимо экономических причин, здесь действует «принцип мёда»: если он есть, то его сразу нет. Сложно обеспечить постоянное наличие этого дефицитного продукта.
Но важную роль играет желание. Практически в любом тюремном коллективе находятся люди, позиционирующие себя как кофеманы, — и они прилагают немалые усилия, чтобы каждый день у них был кофе. Соответственно, не-кофеманы на такие подвиги не идут, но и на кофе в случае дефицита обычно не претендуют.
Начало пути.
К кофе в тюрьме я впервые пристрастился в 109 хате на «Матросской тишине», когда я уже пошёл во все тяжкие. Это была осень 2011 года. В интернациональной 16-местной камере кофеманом себя позиционировал кабардинец Анвар, и как-то спонтанно я стал его подельником.
Каждый вечер, если у нас в хате не было кофеина, мы посредством маляв и звонков по нелегальным мобильным телефонам пробивали у соседей и знакомых, есть ли у них кофе. И кофе неизменно находился. По «дороге» приходила пачка из-под сигарет, а в ней – пакетик с парой добрых порций растворимого Nescafe Gold.
В какое время суток мы пили бодрящий напиток, я, откровенно говоря, не помню. Наверное, ночью. Потому что большую часть дня я спал, а бодрствовал преимущественно когда за окном было темно.
Бережно хранимый кофе мы заваривали в запрещённых фарфоровых кружках – считалось, что в пластмассе кофе теряет свои вкусовые качества. И вдвоём мы пили этот волшебный напиток. И выкуривали по хорошей сигарете, если таковые, конечно, находились – на худой конец довольствовались «Явой Золотой», которая была самой ходовой маркой сигарет на «Матроске».
То есть, мы походили на эдаких наркоманов, которые каждый день ищут чек «белого», чтобы поставиться и почувствовать, что они вроде как живут. До следующего дня, когда снова начнется ломка.
Впрочем, не думаю, что у меня тогда была зависимость от кофе, — скорее, это был ритуал.
Лагерёк, кофеёк.
Потом бывало всякое. Сидел я и в хатах, где кофе был всегда. Сидел я на замечательной челябинской пересылке, где в теплой братской атмосфере о кофеине даже не думаешь. Сидел я и там, где его нет и взять неоткуда. И после первых полутора лет на «Матросске» и двух лет постоянных этапов оказался я в Норильлаге, на ПМЖ. Шёл 2014 год.
И вот в какой-то момент кофе опять прочно вошел в мою жизнь. Вначале вроде так – покуражиться, испить «роготряски», как мы называли кофе в узком кругу, шифруя имя дефицитного продукта от остальных. Потом уже кофеин требовался, чтобы раскумариться, снять кумары то бишь….
Постоянных потребителей кофе в 8-м бараке можно было пересчитать на пальцах двух рук, при том, что всего в бараке жило больше ста человек. Кофеманы друг друга знали, и большинство в случае «перегазовок» выручали единомышленников.
Помню это ощущение, эти мысли: «Башар с Соколом на работе, Дух тоже на промке, к Михалычу не пойду, к Бахрузу – в крайнем случае, можно к Василичу подойти, но сперва найду Ярика…»
Нахожу Ярика в ПВРке – он и еще с десяток энтузиастов с утра пораньше смотрят на DVD не то фильм, не то сериал про колумбийские наркокартели. Невысокий, но харизматичный Ярик сидит на диванчике в первом ряду и, попивая кофеек из фарфоровой кружки, увлечённо смотрит кино. Наклоняюсь к нему и шёпотом говорю: «Ярик, а как у тебя с кофе?» Отведя от экрана на секунду свои выразительные глаза, Ярик отвечает: «Ванька, возьми у меня в тумбочке – там в барсетке найдёшь». «Душевно!» – благодарю я его и покидаю ПВРку.
Кофе, в отличии от многих, я пил не с подъёма, а около 9 часов утра, когда меня начинало рубить. А спать в это время я себе не позволял: утро – это самая спокойная часть дня в бараке, когда около трех часов кряду можно писать или читать, и ничто тебя не будет отвлекать.
И я обычно писал. Писал и писал. Письма, статьи, очерки, обращения в различные инстанции. А когда меня начинало лепить, шёл за кофе и возвращался к своему «рабочему месту» уже с кружкой волшебного эликсира. И снова писал. Пил кофе и писал. И чувствовал себя не то в офисе, не то в кабинете… Хотя зачастую сидел на обыкновенной шконке, а писал на тумбочке или раскладном столике.
…Солидарность членов кофейного братства действовала и в обратную сторону – для всех остальных во время кризиса кофе не было. От «Не располагаю» до «А ты с каких пор кофе начал пить?! Его в магазине надо брать! А ты, х…е, банок подобрал, теперь меня за кофе хочешь разлатать? Не дам я тебе кофе».
А как иначе?
Есть сигареты, чай – это насущное; в этом не может быть отказа, если у кого-то есть нужда. Так заведено в арестантской среде. Всё остальное – кофе, конфеты, майонез и т.д. – это уже на твое усмотрение. Как говорится, весь лагерь кофе не напоишь.
Бюджет.
Мне ещё повезло, что я не курю. Если ты куришь, в лагере тебе будет тяжело – сигарет постоянно не хватает. Но и без затрат на сигареты в лагере шибко не разгуляться, даже если тебе регулярно забрасывают деньги на счёт.
На строгом режиме сейчас разрешается тратить в магазине 7800 руб. в месяц. А до 2015 года лимит был и вовсе 2000 руб.
Итак. На эти бабки тебе надо взять всё – чай, сладкое, мыло, зубную пасту, стиральный порошок, майонез, лапшу, что-нибудь пожрать и… кофе. Мне на месяц, притом, что я пил кофе раз в день, обычно хватало двух 150-граммовых пачек растворимого кофе. Пачка, в зависимости от марки, стоила от 330 до 400 рублей. То есть 1/10 моего бюджета уходила на утреннюю раскумарку. А что делать? Зато я сахар не брал и майонеза мало ем.
Кофе в строгих условиях.
Сейчас я в СУСе, и кофе мне здесь ещё нужнее, чем в лагере. Теперь я вливаю в себя «роготряску» два, а то и три раза в день.
Траблы у моего организма начинаются по подъёму. Я еле как заставляю себя слезть со шконки минут через 5-10 после звонка, будящего СУС в 6 утра.
В 6:20 – 6:30 нас переводят в дневную камеру, и сразу ставится чайник – надо успеть раскумариться до зарядки. Кто-нибудь озвучивает: «Кофе кто будет?» Почти все. Достаётся 5-6 кружек, по ним рассыпается по две, а куда-то – по одной ложке (у каждого ведь своя доза) гранулированного кофе и заливается по половинке кипятка.
Минут пять я ещё хожу по камере, ожидая, когда кофе остынет до нужной мне температуры. Потом сажусь за стол и делаю пару осторожных глотков из убогой пластмассовой кружки… О-о, наверное, что-то подобное чувствуют наркоманы, когда первые героиновые капли попадают через иглу в вену. Я сразу понимаю: сейчас выпью этот эликсир, и можно будет жить. Класс! Я пью кофе и поглядываю на часы – в 6:40 начнётся зарядка.
Часто я отставляю пустую кружку ровно в тот момент, когда из динамика вырывается двоеточие: «Приступаем к утренней физической зарядке!» И мы приступаем.
Последние недели 10 минут зарядки я стараюсь тратить на что-нибудь полезное: отжимаюсь, приседаю или делаю подъемы корпуса. А до этого во время зарядки я обычно разминал исключительно шею – и тогда 10 минут тянулись очень долго. А без кофе часы и вовсе как будто вставали. Нет кофе – и 10 минут превращаются в бесконечность. Магия?
Второй же раз я «поправляюсь» как и в бараке, около 9 утра, когда пишу письма или что-нибудь ещё. И я живу. Читаю, пишу. Вместо того, чтобы размазываться лицом по столу или телом по лавочке.
Бывает и третий подход – когда особенно жёстко начинает выключать после обеденной баланды.
Крепись, братан.
Но в камере не всегда есть кофе. И здесь не лагерь – по бараку не пробежишься в поисках пары ложечек «роготряски».
А лепит порой страшно. Мне иногда даже думается, что в баланду вместо соли подсыпают какой-нибудь бромид, который вызывает жуткую сонливость. Или это от нехватки кислорода?
И что делать, если нет кофе?
Чифир. Да, он неплохо бодрит. Но, когда нет ни сладкого, ни солёного, пить его – одна мука. Да ещё и от чая много зависит, и в наших широтах чай обычно «не очень» – уже который год лагерный магазин травит нас «Лисмой».
Зеленый чай тоже вроде бодрит. Но не сразу.… А твоя голова тем временем всё ближе и ближе к столу. И зеленый чай тоже имеет свойство заканчиваться.
Впрочем, как и Чёрный. Но если в тюрьме нет даже чёрного чая – это беда.
И тогда остаётся только ходить туда-сюда по камере, чтобы разогнать сон.
Но в такие периоды я перестаю чувствовать себя человеком.
А на свободе ведь жил как-то без кофе, и спал по 6-7 часов в сутки, и прекрасно себя чувствовал…
***
Дописываю этот очерк, пока у нас в хате не закончился кофе.
