В 1928 году в Египте была основана новая политическая организация – Общество братьев мусульман, более известная всем нам под названием «Братья-мусульмане» — в России, как и еще во многих странах, она сейчас признана террористической и запрещена. Эта организация была именно не партией, а обществом или союзом, который изначально ставил своей целью продвижение совершенно новых идей, еще недостаточно распространенных в арабском мире.
Те, кто основывали это общество, исходили из того, что элиты, правившие тогда народами и странами Ближнего Востока, исповедовали те идеи, которые на самом деле не близки мусульманам. Они говорили о либерализме, о капитализме, о глобализированном обществе, в котором исламские элиты живут в Лондоне или в других интересных местах и мало интересуются реальной жизнью своих подданных.
Все это раздражало идеологов «Братьев-мусульман». Они считали, что Западные страны поражены декадансом, а капитализм эксплуатирует людей, заставляя их работать за копейки. А самое главное заключалось в том, что они считали все эти идеи навязанными, привнесенными извне и совершенно несвойственными для мусульман. Именно поэтому они считали, что общество нужно вернуть к истокам – к исламу и к его представлению о том, как должно быть устроено общество.
В этом плане «Братья-мусульмане» не очень сильно отличались от других анти-модернистских движений межвоенного времени. В большинстве европейских (и не только) стран, существовали довольно энергичные и до какой-то степени успешные движения, поднимавшие на щит примерно те же идеи: капитализм, либерализм, толерантность, социал-демократия – все это совершенно неподходящие для общества изобретения, поэтому необходимо их отринуть и вернуться к традиционному обществу, очистив его от скверны модернизма. Где-то эти движения были невероятно успешны, и их представители получали в свои руки всю полноту политической власти; в других местах удача им не благоволила, но тем не менее, они могли эффективно давить на существующие элиты, заставляя их перенимать часть антимодернистской повестки.
Почему пример с «Братьями-мусульманами» так интересен? Потому что вне зависимости от того, что мы думаем о подобного рода традиционистских движениях, их основатели вовсе не были глупыми людьми. Хасан Аль-Банна, основатель «Братьев-мусульман» получил неплохое образование и работал учителем в Исмаилии, другие члены общества также были достаточно хорошо образованы. Они четко понимали, что любое движение, ставящее себе подобные цели (которые потребуют тотального переворота в ценностной пирамиде общества) не сможет добиться быстрого успеха – на это потребуются годы и десятилетия.
В принципе, это самый очевидный факт о любом общественном движении – чтобы прийти к власти ему нужно создать, воспитать и обучить сторонников, передать им свои ценности и взгляд на мир и добиться того, чтобы они понесли это знание дальше. Человек, который хочет стать успешным писателем, должен, помимо всего, воспитывать себе правильных читателей, способных понять и воспринять его мысли. С политическими движениями действует та же логика.
Поэтому «Братья-мусульмане» стали заниматься образовательной и просветительской деятельностью. Они обучали десятки и сотни людей, рассказывая им о том, почему именно традиционное исламское общество может стать залогом стабильности на Ближнем Востоке, разжевывая им цели и задачи движения. А кроме того они вербовали своих сторонников в армии и среди чиновников, пытаясь создать что-то вроде государства в государстве, которое в критический момент может тем или иным перехватить власть в достаточно секуляризованном государстве и начать проводить ту политику, о которой мечтали идеологи этого общества. Одним из самых известных нам членов общества тех времен является Анвар Садат – в конце 1930-х он был лейтенантом египетской армии, а в дальнейшем – президент Египта.
«Братья-мусульмане» оказались крайне популярной организацией: в 1936 году в ней состояло примерно 800 членов, а уже в 1948 году – 2 миллиона. Они распространились практически по всему Ближнему Востоку, продвигая везде одни и те же идеи и собирая вокруг себя все больше и больше сторонников. Практически весь 20-й век они потратили на эту деятельность; из «Братьев-мусульман» выросло множество различных организаций – от ХАМАСА до Хизб ут Тахрир – которые, также чаще всего признаны террористическими и запрещены в России и во многих других странах. Пиком же славы и влиятельности «Братьев-мусульман» стала Арабская весна и победа революции в Египте, которая ненадолго внесла их на вершину власти – однако они там по ряду причин не удержались.
Однако важно не это, а то, что во многом феномен современного радикального ислама в различных его формах, напрямую связан с движением, основанном в небольшом египетском городке. Просто его основатели думали не тактически, а стратегически и использовали любые возможности для пропаганды себя и своих идей – от Холодной войны и антикоммунизма, до борьбы с колониализмом и отвержением западного образа жизни. Все это были лишь рычаги и ступени, ведущие к одной и той же цели.
Такой путь в свое время проделал европейский национализм, стартовавший в виде небольших и достаточно элитарных кружков, а в итоге превратившийся в невероятно массовую идеологию, настолько значимую для современного мира и пропитавшую саму идею государственности так сильно, что не всегда мы сейчас можем представить, насколько он имплицитно присутствует в нашем мышлении.
Такой путь прошла социал-демократия – от кружков и собраний отверженных интеллектуалов, через профсоюзы и забастовки, к доминированию над одной половиной мира и серьезной модификацией внутренней политической жизни во второй половине мира.
Такой путь проделал неолиберализм – от клубов интеллектуалов-экономистов, делившихся друг с другом идеями о том, как должно функционировать экономика идеального государства, до того, что сторонники неолиберализма в экономике возглавили крупнейшую и мощнейшую страну в мире, распространив такого рода экономическую политику на значительную часть человечества.
Такие примеры можно приводить довольно долго. Главным здесь является четкое представление о том, что за любой успешной идеологией, за любым успешным политическим движением стоят десятилетия упорного труда, пота, слез, страданий, размышлений, борьбы, расколов, объединений, политического манипулирования и маневрирования, сближений и расхождений с властью, пропаганды, споров, политических и культурных проектов. Обычно те, кто начинают этот путь, не видят результатов своего труда.
А если доживают, то приезжают в виде какой-нибудь Брешко-Брешковской, «бабушки русской революции» или князя Кропоткина, щурясь и не веря, что видят вокруг воплощенными те идеи, на реализацию которых они положили свою жизнь. Вовсе не факт, что они остаются довольными результатом – возможно, поедая гнилую селедку при свете лучины и пытаясь писать работы о философии Аристотеля, они прокручивают в голове свою жизнь, мучительно пытаясь сообразить – где и когда что-то пошло не так.
В России жить нужно долго. Это высказывание уже несколько приелось, но своей актуальности не теряет. И российская история богата на примеры, подтверждающие истинность этой несложной мысли.
В 1861 году крестьяне, жившие в селе Кандиевка в Пензенской губернии, подняли восстание. Крестьяне были убеждены, что власти скрывают от народа настоящий царский манифест – их убедил в пожилой молоканин Леонтий Егорцев, выдававший себя за великого князя Константина Павловича, на самом деле не умершего, а спрятавшегося в народе. Крестьяне отказывались подчинять властям – и впервые в российской истории восставшие подняли красный флаг.
Пройдет больше полувека, наполненных различными левыми и революционными движениями, хождениями в народ, профсоюзами, полемикой в прессе и литературе, первыми политическими партиями, массовым политическим терроризмом, убийствами, расстрелами, стачками, арестами и законами. И только пройдя эту огромную дистанцию сторонники другой России, построенной на левых, социалистических, революционных началах, придут к власти к стране и начнут строить то, о чем, вроде бы мечтали поколения борцов за идею. Красный флаг теперь будет развеваться над всей страной, более того, он начнет шагать и по остальной планете.
Все это, конечно, идеологический штамп – о чем там конкретно мечтали борцы сказать уже нельзя, да и мечты у них у всех были довольно разные. Но так или иначе, без этого пути не было бы никаких большевиков и переворотов – а было бы что-то другое. Возможно, такой победившей идеологией стал бы национализм, который шел параллельной, но не менее запутанной дорогой.
В общем, вопрос времени и вложения человеческого труда и интеллекта в создание успешных движений любых идеологических окрасок критически важен. Без этого не получится ничего, а всякий, кто утверждает обратное – обманывает сам себя.
Вы, наверное, можете спросить – а какое отношение это имеет к современной России и к ее проблемам и заботам? Самое прямое.
Существует стереотип, что в современной России существует некое оппозиционное демократическое движение, которого сильно опасается российская власть и поэтому борется с ним всеми возможными методами и страшно боясь его неожиданного выступления. Это, конечно, неправда. Оппозиционного движения в России нет, а есть просто разобщенные группы людей несогласных с нынешними российскими властями, недовольные ими, ненавидящие и презирающие их. Но все эти группы подчас отличаются друг от друга сильнее, чем от актуального руководства страны – и ненавидят друг друга не меньше, чем тех, с кем вроде они хотят бороться. Недовольные есть – а вот движения никакого нет. Более того, кажется нет и политика, который бы всерьез понимал, что если он хочет победить, то впереди будут годы и годы работы.
Особенно печально ситуация выглядит на условном либеральном демократическом направлении. Многие люди, считающиеся лидерами этого направления в российской политике, взрослели в ситуации обрушившегося коммунизма и радикальной трансформации общества в либерально-демократическом направлении; кроме того, многие из них в 1990-е оказались на правильной стороне истории и до какого-то времени занимали даже определенное и значимое положение в российской политике.
Произошедшее довольно сильно повлияло на их взгляд на мир и многим из них теперь кажется, что «бархатные революции» конца 1980-х, равно как и Перестройка – это типичные события, которые рано или поздно произойдут снова, просто их нужно подождать – вот нефть упадет, вот доллар подрастет, вот санкции сыграют свою роль. Надо подождать – и однажды на улицы выйдут сотни тысяч и миллионы людей, которых почему-то возглавят оппозиционные демократы и поведут их вперед к победе. На самом же деле, события конца 1980-х – это одна огромная случайность и происходят они очень и очень нечасто.
Утопичность и абсурдность этой идеи мы все наблюдали в 2011-2012 году – когда на российские улицы вышли, наверное, сотни тысяч человек (в общей сложности), но ничем кроме политической реакции эти выступления не закончились – во многом именно в результате действий как раз тех людей, которые годами утверждали, что им только нужны массы протестующих, а дальше они как-нибудь справятся.
Есть апокрифическая история, известная из воспоминаний переводчика Сталина Валентина Бережкова, о том, что во время разговора Сталина и Черчилля в 1944 года, британский премьер рассказывал о важности католицизма для контроля над Польшей и что именно поэтому нужно не допустить осложнения отношений с Ватиканом. Сталин якобы парировал это высказывание простым вопросом – «А сколько дивизий у Папы Римского?» Если сейчас задать такой же вопрос про российскую либеральную оппозицию, то ответ будет весьма печальным для тех, кто верит в перспективы этого движения.
Самое ироничное, что многие из тех, над кем годами смеялись сторонники либерально-демократичного пути, оказались гораздо успешнее в построении своих идеологических систем и воспитании сторонников. НБП и нацболы, газета «Завтра» и члены какого-нибудь РНЕ (если не общества «Память») казались прекрасным объектами для критики, иронии и сарказма. Однако потратив годы на продвижение своих идей, люди вроде Проханова, Прилепина или Лимонова смогли создать запрос на свои идеи у власти и до какой-то степени в него вписаться. Это не значит, что идеи правильные (что такое правильная идея в принципе?) и верные, а значит лишь другую степень эффективности вот этого право-ностальгически-имперско-консервативного проекта. Хотя и этот успех все равно не полноценный – для российской власти это все равно в какой-то степени маска, которую можно снять, когда она надоест и заменить новой.
Однако никакого целостных и внятных проектов «другой России», «демократической России», «России как национального государства» или «социалистической России» сейчас нет. Как нет и той силы, которая ставила бы своей задачей сформировать такой проект, который работал бы годами. В то время как власть в России сейчас находится у людей, которые прекрасно осознают это и тратят немалые ресурсы на то, чтобы такой проект не появился.
Если такой проект и появится, то его плоды будут пожинать те люди, которые сейчас еще, наверное, даже не родились. Но до весны доживут не все. Те же, кто доберутся до этого нового времени, будут рассказывать своим внукам о победах и свершениях того движения, в котором они провели долгие и долгие годы. А внуки будут делать круглые глаза, крутить пальцем у виска и спрашивать – дедушка, неужели ты сейчас все это серьезно?
