По Невскому с видом уныло-больным
Шли медленно два либерала,
Убитые мыслью, что в бороду им
Правительство вновь наплевало.
Июнь-август 1905 года, А.В. Луначарский, «Два либерала»
Когда живые события облекаются в текст и застывают в воспоминаниях современников в виде неких жестких стереотипных форм, они выпадают из ткани современной им эпохи и остаются в виде некого таксидермистского поделия, чучела реальности. Которое, безусловно, на что-то живое похоже, но получить представление о том, как это нечто вело себя в реальности будет довольно сложно. Так и будет стоять этот образ, пылиться на верхних полках запертого шкафа и лишь изредка показываться всем желающим – вот, дескать, посмотрите, дети, какие идеи были в ходу у наших предков в однатыщадевятьсот лохматом году. Быстренько сдуть пыль и обратно на полочку.
Примерно 110 лет назад в России был обнародован Октябрьский манифест, родившийся и вымученный обществом в ходе кровопролитных стычек, многочисленных народных стачек и, фактически, необъявленной гражданской войны. За первоначальной победой общества (которой, впрочем, мало кто этот манифест посчитал) последовало ответное наступление государства, реакция, контрреформы и сужение свобод. Затем были годы, отмеченные различным брожением, громкими историями о казнокрадстве, политические выступления, экономический кризис… После началась война и что было дальше все, наверное, знают.
Мне совсем не хочется здесь закапываться в глубокую историю; я пишу этот текст не для этого. Но мне важно отметить кое-что, напрямую связанное и с первой русской революцией, и с тем, что происходит сейчас. Для большинства из нас первое знакомство с этим периодом отечественной истории проходит во время урока в школе, посвященного этой теме. И сколько бы мы потом не читали мемуаров и воспоминаний очевидцев, как много стихов бы поэтов Серебряного века не заучили наизусть, сколько не видели бы кино о той эпохе – все равно, оказаться в этом потоке времени, почувствовать его как живое нам будет сложно.
И, пожалуй, чтобы попытаться сделать это нам проще всего будет посмотреть по сторонам. Потому что времена очень похожи, хотя и нужно иметь особую оптику для такого взгляда.
В первой половине 2012 годе были крайне популярны споры о том кто и почему «слил» протест. На этот несложный вопрос давались разнообразнейшие ответы – в диапазоне от конкретных фамилий людей, захвативших с собой бутылку виски в мэрию до благодушного разговора о том, что в таком итоге виноваты все – все общество, все люди, участвовавшие в протестах, виновата власть, хитро загнавшая оппозиционеров в ловушки и вообще – не были готовы, никто не хотел перемен.
Для меня всегда сам этот вопрос казался странным. Прежде всего по той причине, что к политике я отношусь как к искусству – и не только искусству управления, но и вообще умению создавать то, что проще называть английским словом vibe (и в том значении о котором я говорю, оно ближе всего к русскому «движ») – из ничего строить особую атмосферу, особый поток настроения и пытаться затем не отставать от этого потока. В политике есть искусные ремесленники, есть гении и авторы шедевров, грубые работяги, освоившие пару приемов и пытающиеся с их помощью продолбить себе дорогу наверх.
И поэтому мне кажется неправильным оценивать то или иное политическое событие с точки зрения того, каким оно могло быть. Это контрпродуктивно. Точно так же и как неудавшегося художника оценивать по ранним картинам, наброскам и эскизам – в которых чувствуется, что у человека есть большой талант, который даст о себе знать – и считать на этом основании его равным великим. Потому что если этот талант в итоге дал о себе знать только владельцам окрестных ларьков с водкой, то значит человека сам с ним не совладал. Печально, а что делать. Так же и каждое движение нужно брать по максимуму того, что ему удалось – и это будет самая верная и самая трезвая оценка.
События 2011-2012 года, и я на этом настаиваю, сильнейшим образом размыли основы того режима, что существовал в России до них. Я не утрирую. Да, в них мало было собственно революции и было гораздо больше реакции – в виде безумного подъема разнообразных «охранительских» движений, серьезного ограничения законодательства и кратковременного феномена «бешеного принтера», изменения повестки отечественной пропаганды – и это только то, что было на виду. Все это было реакцией – на то, что существовавший до этого общественный порядок перестал быть актуальным.
И самым важным, что было рождено в те полгода (согласимся с тем, что 6 мая 2012 года было высшей точкой того протеста – и последней, хотя редактор нашего сайта и поставил еще одну год спустя – но давайте решим, что это было небольшое послесловие), было не самое протестное движение, не комитет оппозиции с забавными выборами. А вот этот «движ», что стал развиваться после того как активная часть протеста умерла.
Ведь после тех протестов новая жизнь зародилась во многих вещах, которые казались безмерно узкими и тусовочными. Новая феминистская волна, выражающаяся и в куче пабликов и группочек, обсуждающих проблему феминитивов; бурное новое движение русских националистов, во многом порожденное деятельностью Егора Просвирнина и сайта «Спутник и Погром», появившегося в таком виде во многом благодаря той политической отдаче, последовавшей за протестами – и здесь стоит отметить, что волна это родилась еще задолго до Крыма и «русской весны»; о левых говорить сложнее, потому что по ним сильнее всего ударила власть, но в то же время и здесь некоторое оживление деятельности отрицать нельзя. Вместе с тем не стоит упускать из виду проправительственные движения – не «Наших», не «Росмолодежь», а разнообразнейшие организации вроде НОДа или Антимайдана – при всей своей условности, они сами по себе являются важной переменной в политической жизни послепротестной России – и дают большому количеству людей опыт участия в какой-то политике.
Что еще? Какая-никакая, но активность оппозиции в регионах и на выборах, заставляющая власть постоянно выдумывать новые схемы противодействия этой активности – из-за чего зачастую теряется стратегическое направление (и что уже отмечается некоторыми наиболее погруженными в тему экспертами). При этом, в рамках борьбы с усилением оппозиции власть решила придать большего веса губернаторам. Результат этого решения вы можете наблюдать на выборах в регионах. Простой пример: в 2013 году Вячеслав Володин порекомендовал региональным губернаторам ориентироваться на цифру в 60% голосов – по его мнению, это достаточный показатель поддержки и, в то же время, не слишком большой, не превышающий, в общем, результат Владимира Путина на выборах 2012 года. Каков результат? В 2013 году к совету свыше прислушались лишь трое из избиравшихся восьми губернаторов, остальные набрали в ходе голосования гораздо больше. В 2014 году – лишь трое или четверо из тридцати. Отдельные энтузиасты, вроде самарского губернатора Николая Ивановича Меркушкина, победившего с результатом в 91,3%, удостаивались особого выражения высочайшего неудовольствия – как пример того, как делать не надо. Однако никакой реакции, кроме неодобрения не последовало – и, вероятно, не столько потому что не было такого желания, а скорее по той причине, что возможностей чем-то таким страшным приструнить губернаторов не очень много. Чем дальше, тем сильнее в России становится в России региональный электоральный авторитаризм, все больше веса и политической силы скапливается в руках у губернаторов – а в следующем году уже пройдут выборы в Государственную думу, которая наполовину будет состоять из одномандатников. И они, чаще всего, будут в значительной степени зависеть от губернаторов, в регионе которых будет находиться их округ. Это еще увеличит влияние губернаторов и к чему это приведет – пока сказать трудно.
Наконец не буду даже и говорить о том, что несмотря на закрытие изданий и разгром нескольких редакций, новые медиа все равно как-то растут и находят свою дорогу к читателю (наш сайт не исключение). Равно как и издательства – которые тоже вполне себе разделяются по идеологическим предпочтениям и издают наших с вами современников.
К чему это я? К тому, что самое главное из того, что произошло в последние 3 года – не «бешеный принтер», не аресты и драки, не убийство Немцова и даже не война на Донбассе. Определять дальнейшее общественное развитие России, пожалуй, будут два ключевых фактора. Во-первых, это присоединение Крыма и все, что с этим связано – от санкций до международного обострения. Но это больше тактический горизонт событий. А стратегически то, что будет с нашим обществом и с нами зависит от той среды, которая начала прорастать уже почти 4 года назад (восприняв в себя, впрочем, и ту среду, которая существовала и до нее – что не всегда пошло на пользу). И от тех людей, что в ней вырастут.
Потому что события 100-летней давности тоже были такой бесконечной лентой несуществовавшего тогда фейсбук. Тут стихи, тут какие-то дураки подрались, казнокрадство, бизнес-прожекты губернаторов, осталось, вот Нарбут уехал с Гумилевым в экспедицию, а Шаляпин перед Царем выслуживается, фу и позор… И жизнь, кипевшая тогда, хоть и была богаче по количеству ярких талантов, чем нынешние времена, но все же очень и очень похожая. У общества также назрел вопрос, который оно для себя еще только формулировало (тогда – аграрный, а какой сейчас – не возьмусь говорить за всех). И ему очень нужно дать слово.
Я не говорю, что если ей его дать, то все сразу будет хорошо. Сто лет назад из той среды, которая формировалась тогда, в конечном счете выросли люди среду эту убившие – да и вообще открылся портал в мир насилия и сложных проблем. По всей видимости, это было неизбежно. Но и бездействие от этого не спасет, как это ни грустно, ни страшно.
Ведь нынешняя Россия больше всего похожа на человека с завязанным ртом. Она должна петь, орать, кричать, говорить на тысячу голосов, без остановки проговаривать саму себя. Россия должна кричать от боли – когда ей больно, она должна указывать на то, что ей нужно, она должна воспевать себя и себя же ругать, гордиться собой и стыдиться. Ее просто должно распирать от желания высказаться.
А пока что ее руки связаны, рот заткнут. Сверху орут из громкоговорителя. И никаких серьезных перспектив освободиться.
Дайте России слово.
