«Когда кто-то непопулярен у толпы мужиков с оружием, судьба этого человека может быть трагична»

ВВС назвало этот зал «тайной базой подготовки националистов», хотя ничего тайного в ней нет. Адрес и контакты можно легко найти в Интернете. 15 минут пешей прогулки по дворам от метро «Удельная» и я у цели. Дверь со стикерами «Помощь Донбассу», красная табличка «Военно-патриотический клуб «Резерв» и несколько ступенек в подвал. В дверях меня встречает руководитель клуба Денис Гариев, мы проходим через тренажерный зал и садимся в зале для собраний. На стенах висят иконы, имперские флаги, в углу — макеты винтовок и карабинов. Денис откладывает телефон, который все равно звонит каждые 10 минут — звонят добровольцы, притом, не только из Петербурга. 

— Денис, несколько слов о вашей организации: идеи, цели, задачи, акции и мероприятия.

— «Русское Имперское Движение»  — православно-монархическая организация, нам уже более 20-ти лет. Начинались мы еще с 90-х годов, когда была партия «Монархический Центр», потом она переросла в «Русское Имперское Движение». Цели и задачи: идеология православного национализма, консерватизма, основанного на русских национальных традициях – Православии и идеалах государственной монархии.  На сегодняшний день у нас есть ряд проектов, которые мы делаем: информационный – работает сайт, выпускаем газету, журнал, группы работают в социальных сетях; активно участвуем в политической жизни: митинги, пикеты, организация крестных ходов, молебнов, участие в «Русских Маршах»; гуманитарные проекты: сбор средств помощи русским семьям Псковской и Новгородской областей, занимаемся военно-патриотической подготовкой в детских и сиротских учреждениях. И с начала войны в Новороссии мы активно включились в эту работу.

— Каким образом вы к этому пришли? Насколько я помню, конкретно ты, в составе делегации (русских националистов) ездил на Майдан. Какие впечатления о Майдане и что происходило после?

—  Было много лжи с телеэкрана, нужно было понять на месте что там происходит, пообщаться с людьми рядовыми и с руководителями, скажем так, этого проекта. Мы несколько дней провели в Киеве, ходили по Майдану и общались с людьми. Было понятно, что люди настроены не антирусски, в большинстве своем. Весь Майдан разговаривал на русском, как и весь Киев. Все были настроены против политики олигархата, политики воров, политики Януковича. В принципе, это как у нас антипутинский протест был – всех просто этот коррупционный режим достал! Ни разу мы от людей ничего антирусского не слышали. Было интересно посмотреть как это изнутри все делается, как организовывается. Но уже тогда стало понятно, что процессом руководят силы, которые его в определенном направлении двигают. У нас была встреча с депутатами от партии «Свобода» очень интересная, собрались несколько депутатов, у них была штаб-квартира на самом Майдане, где они откровенно совершенно перед нами открыли свои карты, сказали, что их задача – фактически уничтожить на Украине тех, кто разговаривает по-русски, кто считает что мова – это не государственный язык, кто считает, что какая-то русская культура должна оставаться и русский язык.

(По информации с националистических ресурсов, встреча проходила с депутатом Верховной Рады 7-ого созыва Русланом Зелыком и, не являвшимся на тот момент и не являющимся депутатом сейчас, Юрием Ганущаком. Партия «Свобода» по результатам последних выборов в Украине не прошла в Раду, прошли только несколько ее представителей, отбиравшихся по мажоритарным округам).

— Вы были как на Майдане, так и на Антимайдане. Что было на Антимайдане? 

— Это было очень жалкое зрелище, фактически его, можно сказать, не было никакого. Дело в том, что власть Януковича-Кучмы в течение этих лет незалежности уничтожала русские национальные организации, вело против них войну. Фактически все русские организации были зачищены, оставались бутафорные какие-то объединения. Поэтому, когда случился Майдан, некому было выступить против них. Это было какое-то жалкое количество людей, которое вышло. Не было сторонников Януковича.

— Почему русские движения должны были выступать против Майдана? На Майдане, насколько я помню, был «Русский Центр» – палатка с флагом России.

— Против Майдана не должны были выступать. Они должны были выступать за свои интересы на Майдане. Если бы они там были, их задача была бы не допустить направления прозападного, скажем так, и победы украинского национализма, русофобского.

Если отбросить все штампы, на Украине идет борьба Православия и Униатства. Борьба украинствующих русофобов и русских. Кто на кого ставит – это уже другой вопрос: олигархи, Соединенные Штаты Америки, Европа, Путин. Но, по большому счету, это борьба, которая была заложена в 19 веке, но которая начиналась во времена Богдана Хмельницкого, Мазепы, Грушевского и т.д. Есть идейные столкновения, которые вышли на другой уровень.

— В чем выражалась эта борьба до военных действий?

— До военных действий борьбы не было.  Потому что ни о каких русских организациях не могло быть и речи, потому что до 91 года они подавлялись коммунистическим режимом. В России, Белоруссии, Украине и во всех советских республиках процветали национальные идеологии каких-то там титульных наций, а «Русская партия» везде подавлялась. Фактически, коммунизм создал государство Украина, Ленин создал. Удивительно, мы так сейчас улыбаемся когда «бендеровцы», говоря штампами, сейчас сваливают памятники Ленину. Они должны наоборот цветы к нему нести! Это человек, который впервые всех проживающих на территории Малороссии стал записывать в паспортах украинцами. В Российской Империи не записывалась национальность, записывалось вероисповедание, поэтому ни о каких украинцах в помине никто не знал. Поэтому вот эта вот русофобия, она в советское время жила, формирование вот этого украинства происходило. И после 91 года оно точно так же, с удвоенной силой началось.

— Но была же Западно-Украинская Народная Республика, Украинская Народная Республика. Можно посмотреть указы о запрете украинского языка царских времен…

— На мой взгляд, никакой украинской нации не существует. Как не существует нации, скажем, в Германии баварской. Есть, грубо говоря, немецкая нация, которая в восточной и западной Германии очень сильно различается по языковым каким-то моментам, в религиозном плане различаются категорически – одни являются католиками, другие – протестантами. У нас различий таких в среде русского языка нет, как у немцев, но они считают себя единой нацией, а у нас части русских людей путем тупого промывания мозгов внушили, что это какой-то отдельный народ. Откуда это? Это работа образования, в которое те же америкосы много денег вложили. И в развал нашего образования, нашей исторической науки, и вот в эту идеологию украинства. 20 лет они создавали учебники, читали лекции, создали новую историю академическую. Это идеологическая война, просто мы на ней проигрываем.

Есть люди с западной Украины, которая была под Австро-Венгрией, под Польшей долгое время, более отдаленные от исторической России, от традиций русского народа, те, кто стали униатами, они уже духовно отделены, мы не говорим, что их нужно присоединять к России. Но основная масса на территории Малороссии – это русские люди абсолютно.

— В чем цель присоединения Украины, части Украины к России?

— Мы, например, не боремся за присоединение сейчас, мы не считаем, что сейчас нужно присоединять Новороссию к России. Наша идея, за которую, по большому счету, все поехали воевать и умирать – это, прежде всего, в идеале, возникновение русского национального государства. И это было возможно когда был Стрелков … Многие надеялись что возрождение России пойдет с Новороссии. Что это будет площадка, с которой мы сможем впервые, хотя бы декларативно, заявить о национальных, культурных интересах, задачах. И это произошло! Когда впервые заявили, что Православие будет государственной религией ДНР, где будут запрещены аборты, где будут определенным образом, жестко, относиться к наркоторговле. Чего они там испугались этого всего? Быстро поставили своих кремлевских Захарченко, Плотницкого, чтобы весь этот накал слить. Вот это была первая задача, прежде всего духовное возрождение. Ну, это в политическом плане, если мы говорим, что оттуда должно было идти как бы на Россию. Если мы говорим за что мы воюем, за что мы готовы отдать свои жизни – так это за русский народ. Нужно понимать, какие бы люди на Донбассе не были…, а они там вообще не идеальные. Мы здесь не идеальные, а они еще (махает рукой, ред. — хуже). Грустнее намного у них ситуация. Серьезнее их мозг был подвержен разрушению, чем наш. В Советском Союзе русский народ разрушали – наши традиции, нашу культуру, наше самосознание. Но в 90-е годы, не смотря на борьбу с национализмом, на борьбу с нашими какими-то проявлениями политическими все-таки нам давали изучать нашу историю, давали разговаривать на русском языке. Мы, ходя по нашим улицам, не слышали какое-то каверканье нашего языка. Вот эти надписи… Когда в Киев приезжаешь, все разговаривают на чистом русском языке, лучше чем на Донбассе в несколько раз, но вокруг надписи на мове. И такое ощущение, что ты попадаешь в страну каких-то двоечников, которые все пишут с ошибками. Вот это двоемыслие очень сильно влияет на сознание. В Белоруссии то же самое – заходишь в троллейбус, все говорят на чистом русском языке, а водитель объявляет остановки на белорусском. Это раздвоение сознания, как мне представляется, очень тягостно влияет на сознание нации. Во-первых, за 20 лет, на мой взгляд, население Украины интеллектуально деградировало. Именно из-за этого. Человек мыслит языком. Те понятия, которые в языке есть, есть и в сознании. Нам нужно для того чтобы понять какое-то явление его назвать. А когда твой язык заменяют какой-то химерой, богатый русский язык упрощают до языка Эллочки-людоедочки… Я долго не мог понять, что там происходит с этими людьми, почему они самых элементарных вещей не понимают. На Донбассе сейчас то же самое происходит. Им еще предстоит только освободиться. Освободить свой мозг, свой дух от вот этого наследия промывания советского, от этих 20 лет. На Донбассе же страшные вещи происходили! Если на Западной Украине они все-таки в меньшей степени были оторваны от своих культурных корней, там не было такого уничтожения, такой борьбы с религией, поэтому в этом плане они выгодно отличаются от восточной Украины. Здесь одна топонимика чего стоит! Сплошные «интернационал», «артем» и «красные герои». На каждом углу стоит памятник Ленину и это продолжает на людей пагубно влиять. Мы должны освободить детей, чтобы из них, с одной стороны, не продолжали делать совков – бездуховное, безродное быдло и чтобы из них не сделали укропов. Тех детей, которые впоследствии будут янычарами в войне с Россией. Вот у меня растут двое детей и у меня у жены все родственники на Украине. Она оттуда родом. Я понимаю, что сейчас из дальних братьев моих детей делают укропов, которые через 20 лет будут воевать с моими детьми и будут уверены, что они древние укры, которые строили пирамиды, откапывали Черное море…

— Ну, слушай, вот это ад какой-то с канала ТВЦ!

— Это факт! Это факт из учебников, с телевидения украинского. Для нас – ад. А для людей, которых с детства этому учат – это история.

— Ты общался с родственниками, они подтверждают, что в учебниках это есть?

— Можно брать украинские учебники и читать их просто.

— Я брал и читал, если честно. И не видел такого там. 

— Брать вот это украинское телевидение… К нам приезжали ребята с Украины, которых мы здесь готовили, рассказывали, что там цикл передач был про то что украинцы – самая древняя нация на Земле…

— Так можно Трехлебова, Хиневича приводить в пример, и говорить что в России то же самое. У них же есть книги свои. 

— У нас по Первому каналу их все время не показывают!

— У нас по РЕН-ТВ показывают их все время! 

— Это та же самая система. Как там разрушают сознание через  разрушение исторического представления о себе, своем народе. То же самое и здесь происходит. И у нас Фоменко, Носовский, вот эта новая хронология – это то же самое. Не зря америкосы спонсировали миллионные тиражи! Они же не сумасшедшие, Фоменко и Носовский, которые пишут что Чингиз Хан, Александр Невский и Иисус Христос был одним и тем же лицом и жил в 18 веке. Это разрушение сознания у русских людей.

— Т.е. там промывание, здесь промывание. Мы спасаем от одного промывания и присоединяем к другому? 

Я не сказал, что мы присоединяем. Потому что я не считаю РФ – государством русского народа, я не считаю, что в РФ происходит нацстроительство, я отдаю себе отчет что для меня это оккупированное государство. Мы здесь в плане национальной выживаемости в лучших условиях находимся, чем русские на Украине. Потому что здесь и сейчас от тебя не требуют отречения от русского языка, от веры. На Украине уже требуют переход в Униатство.

— Где? Кто? Когда? 

— Там забирают храмы. Все время идут вопросы отбирания наших святынь Почаевской лавры. Киевско-Печерскую лавру пытались штурмовать еще в ходе Майдана. Поговорите со священниками!

— В Украине есть противостояние между патриархатами (Русской и Украинской Православной Церкви): московским и киевским. 

— Государственная власть, ее задача оторвать Украину от Русской Православной Церкви, потому что это, скажем так, последняя скрепа. Потому что православные люди понимают суть вещей, на них в меньшей степени действует эта идеология. Как создавали украинскую нацию? Через создание сначала униатской церкви, потом уже через Денисенко, создание киевского патриархата. Вот этот расстрига, митрополит Денисенко, которого выгнали, стал там патриархом у них. Там и до этого шла борьба в самом Киеве, там церкви отбирали. Сейчас в большей степени это пошло. Сейчас русские священники там как в первые века христианства – либо они отрекаются от Христа, от своей русскости и становятся предателями, либо они должны принять мученическую кончину, либо они должны сбежать в Россию. Это продолжение той же самой войны, которую мы вели со времен Александра Невского. Наверное, такое видение будет в новинку многим:  у нас сейчас тот же выбор перед русскими людьми, который стоял перед Александром Невским, помните? Был вопрос с кем бороться, нужно было выбрать врага, двоих повергнуть было невозможно. Были те, кто претендовал на наше тело – это монголы: они отбирали у нас материальные ценности, уводили в рабство. И те, кто претендовал на нашу душу – это католическая Европа с крестовыми походами. И выбор Александра Невского – временное заключение договора с татаро-монголами, выплачивание им дани, но повержение идейного врага, духовного врага, самого опасного – католического Запада. Вот этим он и проявил себя, в этом его подвиг и гениальность, что он остановил тевтонских рыцарей, не дал продвинуться идеологическому нашествию, но пришлось какое-то время терпеть чуркобесов, грубо говоря. Потому что они были не так опасны. Потому что сейчас, посмотрите, та же самая ситуация – татаро-монгольское иго здесь у нас, в России, когда нас просто захватили, все экономические наши рычаги, все что дает нам материальные блага, и мы в нищете находимся, и духовное иго, которое идет с Запада и уже в матери городов русских, в Киеве, существует. Против кого мы должны бороться? Часть правых говорят «нет, это не наша борьба, там националисты, там славяне, мы должны здесь резать чурок». И вот этот выбор, он тупиковый. Нужно бороться сначала за дух, нужно защитить сначала основы свои духовные. И тогда, если мы их сохраним, то мы со всеми разберемся, как и тогда в 13-14 веке. И не будет ни польских рыцарей ЧВКшных, чурки куда-то исчезнут, а русский народ встанет, встряхнется и пойдет дальше. Но для этого нужно сохранить духовную сущность свою. Противостояние идет на религиозной основе. Век 21 – это век религиозных войн. Исламу мы можем противостоять только нашими традиционными ценностями – Православием. И причем не таким, каким его сейчас любят нам представлять – какие-то бабушки в платках, «не подставь щеку», а Православием, которое развивалось в нашей стране со времен Владимира Святого, Православием, которое «не мир, но меч я принес». Православие – это война. Это религия любви, мы наших врагов просто с любовью убиваем. С любовью и с жалостью к ним, и с любовью — за своих детей, защищая свою веру, с любовью к Господу.

— Давай немного от исторической темы отойдем. Что сейчас происходит на юго-востоке Украины? Руководство республик насколько вас устраивает? Насколько близко вашим идеалам, то, что написано в конституции этих народных республик? 

— Оно сейчас там вообще никого не устраивает. В том числе и нас. В Новороссии спросить ополченца любого, кто воюет там, а это русские ребята, которые просто идут сейчас на смерть сотнями, никого из них не устраивает современное руководство и все понимают, что руководство Новороссии, ДНР и ЛНР – это руководство по сливу. Не всегда им получается сливать людей, потому что одно дело слить безродное быдло, которое сидит дома и смотрит телевизор, а другое – людей, которые вооружены, которые очень злы, потому что их детей, матерей и жен уже многих убили в ходе бомбардировок или еще чего-нибудь. Они не хотят сливаться. И они не сольются. Эти люди, даже если перестанет идти всякая помощь из России, будут вести партизанскую войну до последнего патрона, до последнего человека. Поэтому правительству слива приходится лавировать, декларировать какие-то вещи, которые хотят от них услышать, идти навстречу. Сложно говорить о политике Кремля в этом направлении. С одной стороны, так как я считаю, что Кремль сам по себе он не самостоятелен, он выполняет команды Запада, а эти команды могут быть двух сторон – либо это полный слив, но если они его допустят, то сам режим может пасть, потому что понятно, что после слива Новороссии, будет слив путинского режима, или в ходе этого может произойти. Это первое. А второе, это то, что война в интересах Запада сама по себе. Мы понимаем что  эти войны, которые сейчас происходят – в Африке, на Ближнем Востоке, в Сирии – это войны не за нефть, это войны ради войн, нужно погружение региона в хаос для того чтобы упрочить свое мировое господство, скажем так, произвести ротацию, как с Кадаффи — одних убрали, других поставили. То же самое ждет Путина. Его ждет ротация. Его должны ликвидировать, возможно, даже жестким способом, поставить на его место другого. Не то, что он там будет лучше или хуже управлять, просто нужно менять менеджеров, потому что они склонны к воровству и т.д. Но этот хаос на Украине он должен продолжаться, грубо говоря, в России должна идти постоянная, перманентная война. С одной точки зрения, как обыватели, откидывая все идеи о которых я раньше говорил, и многие правые так считают – зачем участвовать в разводке жидов? Они нас стравили, а мы вот в этом участвуем. Но я уже прежде сказал, что если мы не будем в этом участвовать, то мы тогда просто потеряем свою национальную идентичность. А во-вторых, нужно понимать, что те, кто планирует эти вот вещи сделать с нашей страной, с нашим народом, все время забывают русскую историю, все время забывают, что с русским духом опасно играть в такие игры, можно не вовремя его разбудить. Как сейчас и происходит. В идеале, они что должны были сделать? Еще 20 лет украинства и ни один ребенок в Малороссии бы не говорил на русском языке. Еще 20 лет алкогольной, наркотической и информационной пропаганды в России, замещающая миграция, и здесь бы тоже уже никто не говорил бы по-русски.

— И все-таки про руководство: была некрасивая ситуация с Бэтманом, затем было много слов о том, что все виновные будут наказаны, но ничего не происходит. Одни поехали дальше воевать. Другие поехали на переговоры. 

— Они просто временщики. Люди, которые не добивались этой власти. Плотницкий тот же самый. Его презирают все в ЛНР. Все абсолютно. Захарченко. Ну, так как мы работаем там, я не буду ничего говорить. Но надо понимать, что они не популярны. А когда кто-то непопулярен у толпы мужиков с оружием, судьба этого человека может быть трагична.
— Какие взаимоотношения с властью у тех людей, которые возвращаются? И у вас, как у центра, который этим людям помогает воевать? 

— Никаких. Мы вообще стараемся с властными структурами, тем более с правоохранительными, никаких контактов не иметь.  У нас давно уже позиция такая – мы работаем только сами. Даже если они станут белыми и пушистыми или будут работать в этом направлении. Но нет-нет, но, конечно, подсерают. Например, поехали на встречу с рабочим коллективом, нас пригласило руководство, чтобы рассказать людям о том, что происходит в Новороссии (люди отправляли туда медикаменты, рассказать куда это все пошло). Люди собрались. Негосударственное предприятие, у себя на территории. Ворвались чекисты с большими глазами, сказали что это несанкционированный митинг, подняли большой шум и все, конечно же, прекратили. Было и грустно, и смешно.

Было такое, что из Центра Э стали угрожать, что, мол, нужно сотрудничать, вокруг же много «бендеровцев», их нужно вместе вычислять. Ну объяснили, что у нас сейчас большие и постоянные связи со СМИ, поэтому СМИ могут узнать, что со стороны «бендеровцев» Центр Э выступает, противодействует сбору помощи для народа Донбасса.

Сейчас нам дают работать, скажем так.

— Антифашизм, коммунизм: все эти коллективы, которые в своих интервью говорят, что все кто там воюет, разделяет нашу идеологию. Насколько это соответствует правде и ваше отношение к этому? 

— Нету, нету такого — интербригад или интеротрядов, где все коммунисты, с красными флагами, идут на смерть. Нету такого.  Одна была коммунистическая (ред. — бригада), и сейчас существует, они хорошие ребята, у меня к ним нет претензий, хотя идеологически мы с ними являемся врагами, но в жизни – нет. Потому что в этой бригаде коммунистов тоже нет, они просто получают деньги с Компартии, трясут Зюгу на бабло, что вот у нас здесь Комотряд. А по факту там просто русские националисты сидят, и им пофиг кто им каску эту даст – Зюганов или…

— или Кадыров? 

— Ну, насчет Кадырова, ведь тоже много ходит легенд , что там чеченцы воюют. Я не видел ни одного чеченца там.

— А кто Губарева украл? 

— (смеется) Не знаю.

— А как это вообще укладывается: приезжают какие-то кавказские ребята, увозят народного губернатора? Какое вообще отношение к Губареву там? 

— Губарев – хороший парень, но, конечно, не политик. Он много хорошего сделал по гуманитарной линии. Но его полностью сейчас задвинули, никакого влияния он не имеет.

Конечно, лица кавказской национальности там есть, в отрядах встречаются. Я общался с дагестанцами, которые прямо горели и ехали туда, и воевали, ранения получали и возвращались. Жили полностью в русском коллективе. Но по одному. Мы же знаем что по одному каждый дагестанец сам по себе не плохой человек. А вот когда уже собираются… Так вот, я знаю что есть у нас в Краснодоне какое-то подразделение. Но где Краснодон? На границе с Россией, там боевых действий никогда не велось. Там могут какие-то банды сформироваться, которые под себя ларьки поджали, какие-то угольные копи, и пользуются случаем. А вот именно на фронте я не видел ни одного подразделения, ни чеченцев, ни дагестанцев, ни армян. Да, встречаются, один-два. С Якутии приезжают наши ребята. «Наши» — я имею в виду якуты. Но как вот это сейчас пиарится «Кадыров приде, порядок наведе» — это смешно.

— Правое движение разделилось на тех, кто поддерживает украинскую сторону, на тех, кто поддерживает пророссийскую сторону. Что дальше? 

— Многим покажутся ересью мои слова, но мы ждали этого раскола. Мы – русские националисты, основанные на нашей идеологии, она не имеет никакого отношения ни к какому-то животному национализму язычников, никого не хочу оскорбить, ни к национал-социализму какому-то русофобствующему германскому. Наш национализм на основе наших классиков, на основе Ильина, на основе Меньшикова. Тот национализм, который оформлялся еще в начале 20 века. Нам важно чтобы он был чистый. Вот те годы, когда у нас было общее национальное сообщество в Петербурге, у нас были большие проблемы внутри лагеря, потому что: то некие люди начинают на наших пресс-конференциях зиговать и кричать, что мы всех убьем, одни останемся; то какие-то волхвы начинают стучать в барабаны, трубить в рога и жечь какие-то свои ритуальные эти …, маша шкурами. Вот эта вот клоунада трехлебовская приводила к тому, что единого лагеря националистов не могло быть. Война в Новороссии привела к очищению в национальном движении, как я это вижу. Мы, конечно, со всеми сотрудничаем – «за все хорошее, против всего плохого», готовы объединяться в каких-то частных моментах, против этнотеррора и так далее. С этим нужно бороться, естественно.

— Нет такого ощущения, что после того, как ситуация на востоке Украины будет выведена из острой фазы, здесь начнутся какие-то зачистки и против вас в том числе? 

— Мы – зерна. Зерна, которые попадают в почву, они погибают, но после них всходит растение, которое дает урожай. Это же процесс. Это же не то, что сейчас и здесь мы должны создать национальное государство или прийти к монархии.  Мы понимаем, что это процесс долгий, на это нужно время. Я вообще не боюсь, если завтра придут и клуб закроют, и нас пересажают. Мы уже столько сделали, что можно спокойно сесть в тюрьму, я уже свою миссию выполнил. Если мне господь Бог даст больше, я сделаю больше. Будет еще дано нам еще год-два, мы сделаем еще больше, чем сделали. Бояться нечего. Бояться нужно тем, кто ничего не делает. Бояться за свои бесцельно прожитые годы в интернете.

— Если бы была возможность что-то сказать той стороне, что бы ты сказал? 

— Мозговой сейчас хорошо сказал, что можно рассматривать эту войну как национальное самоубийство. Но можно так рассматривать, когда другая сторона признает, что мы являемся одной нацией. Призывать к тому, чтобы люди вспомнили, что они русские – бессмысленно. Призывать к тому, чтобы они сложили оружие – тоже. Сила должна говорить сейчас и оружие. Время не пришло еще для понимания, вот этот процесс должен пройти. Я за мир, я против чтобы уничтожать друг друга, категорически против. И пусть будет сейчас какое-то перемирие, какое-то залечивание ран, пусть детей вывезут, может быть, изменится у нас ситуация внутриполитическая, может быть, в Киеве изменится за это время. Но скорее всего ситуация будет только усугубляться и мы должны пройти через эту кровь, потому что нас в нее уже погрузили, нам некуда деваться.