Я не берусь утверждать, что в каждом из этих десятков случаев речь идет о смерти в результате физического воздействия со стороны полицейских, но я не верю, что полицейские участки обладают каким-то загадочным мистическим качеством, обеспечивающим повышенную смертность от тромбозов и инфарктов именно в этих стенах. Если новости каждый день приносят внезапную смерть в полицейском участке, то речь действительно идет о какой-то странной эпидемии, нуждающейся в точном выяснении ее причин, локализации и эффективной борьбы с нею. Это менее интересно, чем Донбасс, это не вызовет бурных обсуждений в социальных сетях, да и скучно читать заунывно повторяющиеся одинаковые истории — «Умер, умер, умер». Но вы уверены, что умирать всегда будет кто-то другой, не вы? Я по поводу себя совсем не уверен, и я боюсь этой эпидемии, и хочу, чтобы все ее боялись, потому что она страшная, и ее нужно остановить.
Странная особенность русского общественного климата — за оттепелью никогда не приходит весна, оттепель всегда оказывается нашим летом, коротким и холодным, максимально возможным, а потом опять заморозки и так по кругу. Я не верю, что это нельзя исправить. Я не хочу, чтобы завтра, когда в России все изменится, опять было ток-шоу, на котором толпа демократов будет перебивать одного Проханова. Нет, когда в России случится новая оттепель, коллективной задачей всей ответственной части общества должно стать максимальное затягивание этой оттепели. Мы уже знаем, что лета все равно не будет, значит, надо как можно дольше оттягивать зиму.
Образы, позитивные или наоборот — это тоже, по большому счету, статья экспорта. Мы привыкли к материалистическому взгляду на российский экспорт, относя к нему всякое природное сырье от нынешней нефти к легендарным пушнине и пеньке из старинных летописей. Но российский экспорт — это и идеи, и искусство, и живая сила для обеих мировых войн, и страх третьей войны. А теперь это еще и образ страны, в которой преследуют геев — даже если вы вдруг согласны с тем, что их надо преследовать, имейте в виду, что это очень сильно противоречит самым базовым ценностям современного западного общества, и если вы готовы противостоять его ценностям, будьте готовы и к тому, что для остального мира вы будете прежде всего соотечественниками самых карикатурных гомофобов, а не тех, кем вы хотели бы гордиться на самом деле.
Присоединенный к России Крым оказался, помимо прочего, экспериментальной территорией обратной силы российского Уголовного кодекса. Об этом никто не предупреждал год назад, да и сейчас это выглядит образцом юридического абсурда и политически мотивированного правоприменения. Если кому-то не хватало аргументов, с помощью которых можно доказать, что в Крыму под российским контролем воцарилось беззаконие, то эти два уголовных дела — лучший аргумент такого рода. Как будто не переставала действовать старинная инструкция «Смерша» о том, что белоэмигрантов и прочих контрреволюционеров, которых застала Красная армия в Восточной Европе, следует ловить и отправлять в советские лагеря по 58-й статье. Тут руководствовались не столько правом, сколько политической целесообразностью.
Это не убийство Кеннеди и не гибель группы Дятлова, это всего лишь нападение двух наемников со стальным прутом на простого россиянина в темном дворе. Такие тайны не бывают вечными, и поэтому имеет смысл ждать. А пока я жду, я сужусь с государством. Если следственный комитет и ФСБ не захотели расследовать мое дело, пускай Минфин мне за это заплатит. Я надеюсь, что, если я выиграю, то сумму компенсации министерство финансов заберет именно из бюджета силовиков — это будет самая простая форма справедливости из тех, на которые я готов рассчитывать.
