Кого в России удивишь или испугаешь трудными временами? Никого, но не в этом дело. Трудных времен действительно было много, но чего не было никогда — вот этого нулевого уровня солидарности кого угодно с кем угодно. «Мы» звучит теперь только в речах специалистов на зарплате, в действительности же его нет. Действительность производит такое вполне эренбурговское впечатление из известного текста — «Им не до переговоров и переворотов: они отращивают бороды и красят шевелюру»; «Колоссальная шайка, которая разбегается, когда речь заходит об ответственности». Кажется, больше ничего.
Сейчас, в отличие от девяносто восьмого или какого угодно еще года, есть только одна убедительная мотивация переживать трудные времена вместе со всей страной — это если никакого другого выхода нет. Наверное, такое даже может действовать, но только до первого окна возможностей. Любой другой аргумент разбивается о простое «А зачем?».
Герой России и социальной сети Инстаграм, потомственный руководитель Чеченской Республики и человек с общепризнанной репутацией самого опасного и потому самого влиятельного регионального руководителя. В кадыровскую Чечню из Москвы регулярно летают самолеты, и на этих самолетах туда регулярно прилетают то рэпер Тимати, то певец Басков, то целые делегации журналистов, то даже какие-нибудь экстравагантные западные звезды, и впечатления у всех по итогам посещения Чечни примерно одни и те же. Кто попроще, тот называет Кадырова своим братом, восхищается мраморными грозненскими небоскребами и говорит, что здорово было бы, если бы во всей России было так. Кто посложнее и посовестливее, у того впечатления как бы смешанные, но вывод тот же, просто другими словами: ну да, сложный регион, и никакого другого способа управлять им никто не придумал, поэтому золотые пистолеты, поклонение вождю, мрамор, бесконечные федеральные транши и прочее – это единственная возможность сохранять в регионе мир и рассчитывать на то, что через два-три поколения лицо Чечни станет более человеческим. Такая глянцевая картинка всем хороша, но все же слишком многое на ней остается далеко за кадром. У нас принято говорить, что кадыровская власть символизирует победу Чечни в двух войнах последних двадцати лет, но это все-таки сильное преувеличение – Рамзан Кадыров не побеждал ни в одной из этих войн. Власть в Чечне он получил точно так же, как любой российский губернатор, – из рук Владимира Путина на условиях Владимира Путина, и нет никаких доказательств, что демонстративная свирепость, которую принято считать главной чертой Рамзана Кадырова, подкреплена чем-то, кроме полномочий, данных ему Путиным.
В Советском Союзе несмотря на всю парадную риторику существовал очень подробный негласный общественный договор, одним из важнейших пунктов которого было как раз то, что первым лицом каждой союзной республики должен быть представитель титульной нации.
Да, никто не спорит, что вечных общественных договоров не бывает, и что по праву сильного эти договоры могут меняться. Но именно по праву сильного, который уверен, что он справится, и что проблем не будет. И если ты молодой генеральный секретарь, который только начинает свое царствование, и к которому номенклатура еще только присматривается — какой он, на что он способен, — то подумай тысячу раз, прежде чем делать.
Так же, кстати, было и с горбачевской антиалкогольной кампанией — да, с пьянством надо бороться, никто не спорит. Но когда у тебя алкогольные доходы критически важны для бюджета, когда обрушились цены на нефть и когда твоя страна ведет тяжелую и дорогую войну в Афганистане — подумай, стоит ли вырубать виноградники и сокращать продажу водки.
В России считается, что Горбачев не подумал, и что все его спорные шаги были результатом непродуманности и ошибок. Это такая еще дореволюционная формула, вечный русский вопрос — «Что это, глупость или измена?» По поводу Горбачева никто не сомневается — глупость. Но если все-таки измена? Как минимум — измена той логике, с точки зрения которой мы привыкли относиться к Горбачеву.
