За последний год нетерпимость и агрессия в связи с событиями на Украине стали едва ли не основным элементом уже всей, а не только радикальной, российской политики. Уже не скажешь, что Путин сдерживает радикалов — в самом деле, если националисты придут к власти, то что они сделают? Нападут на Украину? Начнут делить общество на своих и чужих? Развяжут травлю Андрея Макаревича? Пугать уже особенно нечем, и организаторам «Русского марша» надо было очень постараться, чтобы удивить наблюдателей.
Правоохранительные органы, похоже, действительно не напрягаются, и последние подробности по своему делу я узнавал из публикаций питерской «Фонтанки». Расстраивает ли меня это? Скорее нет; и то, и другое и какое угодно еще — это все происходит в одной и той же темной комнате. Это серая зона российской политики или общественной жизни, как угодно — пространство, в котором проблемы решаются с помощью грубой и очень грубой физической силы, право на которую присуждается не формальным мандатом, и, наверное, даже не прямо высказанным словом, а, может быть, просто выразительно поднятой на совещании бровью, или вздохом каким-нибудь типа «надоел». Я действительно склонен думать, что по «делу Кашина» уже давно кто надо спросил кого надо, и, может быть, даже наказал его — отставкой, или неназначением, или просто даже невключением в какой-нибудь круг каких-нибудь деньгополучателей. В том мире люди живут совсем не по той логике, какую мы, живущие по эту сторону, можем себе вообразить.
«Этика», — говорит Лесин. За словами Лесина нет ничего, кроме бульканья, чавканья и скрежета челюстей. Он сказал «этика», а мог бы сказать «эстетика», или «пердимонокль», или «кря-кря» — какая разница? У Лесина работа — решать вопросы медиа, он работает на этой работе много лет, он написал «протокол номер шесть» и, как считается, накачал Путина по поводу опроса «Дождя». Слова в его бизнесе не имеют вообще никакого значения, это, может быть, вообще не слова; вы можете сколько угодно поддерживать диалог — «да, не надо было подставляться», «Плющев, конечно, перегнул палку», «не трогать близких», — но любое из этих слов будет всего лишь попыткой сымитировать чавканье и скрежет тех челюстей. Заведомо провальной попыткой, потому что Лесин — он сам челюсти, а вы нет. Вас самих жуют, понимаете?
И вроде бы все так же, как на Западе. Так, да не так. Потому что будет слив в «Лайфньюсе» (покупал перед смертью водку, руки дрожали, глаза были красные), потом другое издание подтянется («Имел ли покойный право жить? Давайте разберемся»), и будет даже популярное ток-шоу, в котором рассмотрят все версии вплоть до инопланетян, а потом выйдет Владимир Маркин из СК и скажет, что криминальный характер смерти не подтвержден.
