Неосторожные разговоры

Станислав КУВАЛДИН, специально для «Кашина»

Можно находить разные признаки того, как украинский кризис и российская политика в отношении Украины влияет влияет на международные отношения, региональную экономику и положение в соседних странах. Поводом для особой тревоги можно считать необъяснимые поступки и беспрецедентные заявления прежде никогда не замечаемых в публичном эпатаже фигур – именно потому что о заставивших их это сделать можно лишь догадываться. Именно это произошло на прошлой неделе с Радославом Сикорским – министром иностранных дел Польши с ноября 2007 по сентябрь 2014 года, в настоящее время ставшего маршалом польского Сейма. Во вторник 19 октября он сообщил о том, что 2008 году Путин на встрече в Москве с глазу на глаз предлагал премьер-министру Польши Дональду Туску разделить Украину и забрать себе Львов, однако уже на следующий день полностью отказался от своих слов, дав довольно невразумительные объяснения, что же он все-таки имел в виду и зачем в принципе пустился в откровения.
Описание случившегося скандала более всего похоже на заранее запланированную репутационную катастрофу нового председателя Нижней палаты польского парламента. Выглядело это так – 19 октября на сайте американского издания Politico (достаточно авторитетного, но специализирующемся в основном на описании политического мира США и малоизвестного за пределами Америки) появляется материал, посвященный современной политике России – точнее, все более замыкающемуся на себе Владимиру Путину. Среди прочего, по данному вопросу в материале высказывается Радослав Сикорский, в частности, рассказывая о том, что давно имел представления об экспансионистских планах России, так как на первой встрече Владимира Путина и Дональда Туска в Москве, состоявшейся в феврале 2008 года, российский президент напрямую заявил, что Украина – искусственное государство, Львов – безусловно, польский город и не стоит ли России и Польше разделить Украину к взаимному удовольствию. Тогда, по словам Сикорского, Туск ничего не стал говорить в ответ, т.к. предполагал, что беседа записывалась.


В материале Politico приводятся и другие слова Сикорского – он рассказывал о встречах с Януковичем, делился предположениями о том, почему бывший украинский президент не подписал соглашение об ассоциации с ЕС, однако на фоне прозвучавшей сенсации, все эти оценки уже не имели большого значения. Признания Сикорского о выдвижении Путиным плана раздела Украины в переговорах с главой правительства крупнейшей страны Центральной Европы (выступающей сейчас за проведение жесткого курса в отношении России) 6 лет назад оказались перепечатаны ведущими информационными агентствами, попали в газеты и вызвали некоторое замешательство. Своим смелым ходом бывший многолетний министр иностранных дел Польши дернул одновременно множество нитей внутренней и внешней политики страны, а также задел некоторые вопросы общеевропейского уровня.

Попробуем представить, что значит заявление Сикорского. Итак, в феврале 2008 года премьер-министр Польши Дональд Туск совершает визит в Москву. К тому времени отношения России и Польши находятся в очень сложном состоянии – во многом, из-за жесткой позиции тогдашнего президента Польши Леха Качиньского (который в своей политике исходил из традиционного подозрительного отношения к России и Германии — крупным соседям Польши и историческом источнике угроз для ее независимости — и успел испортить отношения, как с одной, так и сдругой страной). Дональд Туск – глава оппозиционной Леху Качиньскому партии Гражданская платформа ( польский президент возглавлял партию «Право и Справедливость»), сменивший на посту премьера брата-близнеца Леха Качиньского – Ярослава, исходил из более прагматических представлений об интересах Польши. На тот момент это означало необходимость устранить лишние поводы для конфронтации и наладить партнерские экономические отношения с соседями – в том числе, с Россией. Именно этому был посвящен его визит в Москву (и следует признать, он оказался успешным Дональд Туск наладил рабочие отношения с Путиным, которые оставались на достаточно хорошем уровне практически до начала кризиса в Украине), вызывавший далеко не лучшие чувства у Леха Качиньского. Как следует из признаний бывшего министра иностранных дел Польши налаживание этих отношений началось с предложения Польше присоединить к себе Львов. И более того, глава польского правительства не отверг это предложение, не прокомментировал его каким-либо образом, а просто промолчал в ответ.


Еще следует заметить, что разговор о разделе Украины состоялся в феврале 2008 года. То есть за несколько месяцев до начала пятидневной войны России и Грузии глава польского МИД знал о том, что Россия в принципе не против решать разные сложные вопросы путем дележа территорий чужих государств. Можно вспомнить, что реакция на боевые действия российской армии на территории Грузии со стороны Польши была двоякой. Со всею решимостью защищать Грузию ринулся именно президент Лех Качиньский, прилетевший в Тбилиси, к которому уже приближались российские войска в сопровождении Виктора Ющенко, а также премьеров и президентов Балтийских государств, чтобы присутствовать на митинге в центре грузинской столицы (сторонники Леха Качиньского в Польше до сих пор считают, что именно это удержало находившуюся в паре десятках километров от Тбилиси российскую армию от вступления в город). Правительство же (обладающее, согласно польской Конституции широкими самостоятельными полномочиями), скорее ограничилось общими заявлениями. В полной мере это касается и Министерства иностранных дел, возглавляемого Радославом Сикорским.


Авиакатастрофа в аэропорту Смоленска в апреле 2010 года, унесшая жизнь Леха Качиньского вместе с десятками других польских политиков, военных и общественных деятелей, летевших на траурную церемонию в Катынь, фактически разделила политический мир Польши на непримиримые группы. Ярослав Качиньский, возглавивший партию после смерти брата-президента фактически обвинил Дональда Туска и его правительство в сокрытии правды о рукотворном характере Смоленской катастрофы ради сохранения хороших отношений с Россией (знаменитая фотография, когда прибывший в Смоленск Путин обнимает находящегося в крайне удрученном состоянии Туска, для сторонников «Права и Справедливости» стала одним из символов беспринципности). С тех пор Дональд Туск превратился фактически в личного врага Ярослава Качиньского, а поиск доказательств, что Туск и руководимая им Гражданская Платформа готовы торговать суверенитетом страны (равным образом в пользу Москвы, Брюсселя или Берлина) важным направлением политической борьбы. Осенью 2010 года Ярослав Качиньский даже заявил, что Польша превратилась в «совместное владение России и Германии». Появление признаний о том, что 6 лет назад Путин мог откровенно предложить Туску разделить соседнюю страну, оказывается в этом смысле лучшим подарком.


Впрочем, с начала украинского кризиса, отношения Польши и России заметно обострились. Польша была одной из сторонницей усиления интеграции Украины в европейские структуры и выступает за жесткий ответ со стороны Европы на вмешательство России в дела Украины. Дональд Туск весной этого года выдвинул концепцию Европейского Энергетического союза, предполагавшего консолидированную закупку российского газа для всех европейских стран в рамках одного контракта (что должно было лишить Газпром возможностей ценовых маневров и давления на отдельные страны). Радослав Сикорский же считался в Европе одним из главных «ястребов» в украинском вопросе, выступавшим за жесткие меры в отношении России. История с разделом Украины и в этом случае выглядит вполне двусмысленной. Наконец, Дональд Туск с сентября этого года не возглавляет польское правительство – он был избран главой Совета Европы и с ноября 2014 года формально становится главным лицом в Евросоюзе. Это действительно признание заслуг Туска, как мастера достижения эффективных договоренностей (еще никому в Польше не удавалось удержаться на посту премьера 7 лет подряд) и способного успешно руководить страной (экономика Польши сейчас практически не испытывает кризисных явлений и считается одной из наиболее динамичных в ЕС). В Польше это назначение даже сравнивали с избранием Папой Римским Кароля Войтылы, то есть занятием представителем Польши места главы структуры, значительно более влиятельной, чем Польша как таковая. Информация о том, чтобудущий главный человек в Брюсселе когда-то участвовал в беседе с хозяином Кремля на тему раздела Украины также оказывается как можно более кстати.


Собственно, сложно указать, какую болевую точку внутри или вне Польши не задело заявление Сикорского. Впрочем, еще более странными были действия Сикорского после того, как заявление перепечатали все мировые агентства. Как уже упоминалось выше, Сикорский в настоящее время не занимает пост министра иностранных дел. После того, как Туск в связи с избранием на пост главы Совета Европы подал в отставку, Сикорский не вошел в новое правительство Эвы Копач, но был избран главой польского Сейма (то есть формально стал вторым человеком в государстве, замещающим пост президента в чрезвычайных ситуациях). Как только скандал с заявлением Сикорского достиг предсказуемой точки и оппозиционная «Право и справедливость» потребовала отставки Маршалла, тот немедленно начал отказываться от своих слов. Причем делал это максимально неуклюже. Для объявления о том, что его слова не вполне соответствуют действительности Сикорский избрал форму брифинга в здании Сейма – 21 октября на состоявшемся брифинге он, в частности, объявил, что его подвела память – и в частности, во время февральского визита в Москву в 2008 году Путин не проводил с Туском встречу с глазу на глаз, сообщил, что о том, что на вопросы ответит в интернет-приложении ведущего польского издания «Газета Выборча» и покинул помещение брифинга под охраной сеймовой стражи, не ответив ни на один вопрос. Позже в платном интернет-приложении «Выборчей» действительно появилось интервью с Сикорским, в котором тот рассказал, что действительно слышал от Туска рассказ о такой реплике Путина, но, честно говоря, не знает, как ее следует трактовать – возможно, это была неудачная шутка или отвлеченные гипотетические рассуждения.


Однако, учитывая серьезность скандала и прозвучавших заявлений, государственным властям Польши пришлось прибегать к решительным средствам. В четверг Президент Польши провел заседание Совета национальной безопасности с участием представителей ведущих политических партий (не принял в ней участие только Ярослав Качиньский, традиционно отказывающийся идти на какой-то рабочий контакт с нынешней властью). На заседании присутствовал и сам Сикорский, который, согласно, репортажу, «Газеты Выборчей» не стал добавлять какие-либо слова в свое оправдание и просидел за столом молча, с опущенной головой.


Ни Украина, ни Россия не стали реагировать на заявления всерьез. Россия ограничилась заявлением пресс-секретаря Владимира Путина Дмитрия Пескова и сообщением МИД, сводившмеся к тому, что рассказ не стоит внимания. Украина, учитывая деликатность вопроса и нежелания ставить польских партнеров в неловкую ситуацию, также не стала развивать скандал. В этой связи историю решили замять и в Польше. Радослав Сикорский, скорее всего, сохранит пост Маршалла Сейма. Единственной крупной издержкой оказывается его репутация заслуживающего доверия политика, которую он, если следить за событиями прошлой недели, разрушил своими руками – причем так, чтобы максимально затруднить восстановление репутации.


Остается вопрос, зачем это понадобилось Сикорскому. В начале года он попадал в скандальную ситуацию, когда журнал Wprost опубликовал откровенные беседы Радослава Сикорского в одном из варшавских ресторанов с бывшим министром финансов Яцеком Ростовским – наиболее известны из этой беседы стали слова о том, что Польша поссорилась с Германией и Россией ради того, чтобы орально удовлетворить американцев. Некоторые считают, что именно эти откровения, раздражившие президента, привели к тому, что хоть и с фактическим повышением, но Сикорский потерял контроль над внешней политикой. Однако расслабляющая обстановка приватной беседы и интервью иностранному журналисту все же разные жанры. По идее, такими словами, не бросаются для того, чтобы при первых же вопросах неловко отказываться от смысла сказанного.


Впрочем, несложно заметить, что вокруг украинского кризиса делаются разные яркие заявления для того, чтобы потом эти слова брались назад. Здесь можно не брать в расчет заявления, звучащие из Украины и России (война заставляет впадать в горячку). Но, скажем, практически идентичная история случилась с председателем Еврокомиссии Жозе мануэлем Баррозу, со ссылкой на слова которого в конце августа газета La Republica заявила об угрозе Путина взять Киев за 2 недели в случае необходимости. Когда же пресс-служба Кремля объявила о намерении опубликовать текст телефонной беседы Баррозу и Путина, Баррозу фактически также отказался от своих слов, упомянув о том, что они были вырваны из контекста.

Собственно, общего у этих странных историй, пожалуй, одно – особенности переговоров с российским лидером настолько необычны в контексте европейской политики, что никто не знает, как о них можно рассказать и стоит ли рассказывать вообще, не подставив одновременно и самого себя и окружающих. То есть, вероятно, сам этот сюжет – упоминание о возможности взять Киев или возможное гипотетическое рассуждение о том, не приглядеться ли Польше ко Львову – даже вырванный из контекста или употребленный в виде аллегории – сложно представить в переговорах с лидером любой другой страны по европейской повестке. Вообразить Ангелу Меркель, Дэвида Кэмерона или Фпансуа Оланда, рассуждающим о том не оторвать ли кусок одной страны, чтобы присоединить ее к другой или оценивающих за сколько дней они смогут оккупировать какую-либо территорию Европы, при всем уважении невозможно. Здесь же это, по-видимому лишь одно из возможных рассуждений (в конце концов, не зря Владимир Жириновский отправил в конце марта письма в дипломатические ведомства Польши, Румынии и Венгрии с предложением разобрать Западную Украину – кстати, оставшееся без комментария со стороны МИД РФ). Любые откровения или неосторожные попытки рассказать о чем-то подобном услышанном или неправильно понятом, по-видимому, и дальше будут рушить репутации. Считается, что в современном мире (во всяком случае, в его цивилизованной части) вообще не принято рассуждать в подобных категориях. Если же один из собеседников отказывается от этого правила остается не упоминать о деталях – иначе любая из этих деталей свидетельствует против вас.