Ошибки юности

Егор СЕННИКОВ, специально для «Кашина»

Уже скоро будет год, как все мы живем в условиях перманентного политического кризиса, которому конца края не видно. Начинавшийся как банальный протест против всего плохого, но за все хорошее, процесс дорос до того, что в соседнем с Россией государстве идет гражданская война, каждый день гибнут люди, появляются все новые и новые беженцы. Наша с вами страна обкладывается санкциями, которые становятся все серьезнее – и в этой ситуации уже не приходится говорить ни о стабильности, ни об уверенности в завтрашнем дне. СМИ с обеих сторон сильно ангажированы, про объективность при подаче материала вспоминается очень редко, а мировые лидеры уже для себя все решили – и российские, и западные.

Самое нервное во всем этом, что непонятно, как из этого выбираться. Кто-то грезит о российском майдане и революции, которая приведет к власти новых людей (в зависимости от политических взглядов грезящих о таком варианте – приведет либо суровых националистов, либо радикальных либералов) и они все решат. Другие мечтают о масштабной заварушке и войне, кому-то просто хочется кровушки. Есть и такие, кто хотят, чтобы все вернулось назад, в ситуацию условного октября 2013 года, без Майдана и войн.

В общем, выхода пока не видать, а главное – не очень понятно, какой выход из сложившейся ситуации мог бы устроить все стороны, ну или хотя бы считаться приемлемым. Никто не хочет терять лицо, никто не дозрел пока что до того, чтобы предложить всем сторонам поступиться частью своих интересов для общего блага. Полная победа Украины не устроит Россию, потому что это не будет концом проблем, а только началом новых – дополнительных санкций и международного давления. Ввод войск на Украину никогда не устроит ЕС, США, Китай и ООН (да и, на самом деле, многих россиян тоже), а приведет это только к совсем уже ожесточенной борьбе против России, на фоне которых нынешние санкции будут вспоминать как нежная дружба. А российская экономика, сколь бы плюсов и сильных сторон у нее ни было, явно не способна противостоять всему миру. Даже советская в итоге надломилась, а ведь тогда расклад сил был совсем другим. В общем, очень похоже на две несущихся навстречу машины, водители которых не хотят ни сворачивать, ни притормозить.

В такой ситуации остается только фантазировать. И не о том, чем всем закончится – ситуация развивается довольно непредсказуемо, так что вероятность сесть со своим прогнозом в лужу слишком высока. А о том, как можно было бы всего этого ужаса избежать в прошлом и что нужно делать, чтобы это не повторилось.

Но для этого опять придется обратиться к истории.

Послевоенная Европа, на календаре 1949 год. Буквально на днях на карте появилось новое государство – ГДР (в ответ на создание ФРГ), а вообще Германия лежит в руинах и разбита на 4 части – помимо двух вышеупомянутых есть еще Саар и Западный Берлин. Кроме того, страна потеряла Восточную Пруссию и Эльзас, миллионы немцев депортированы с ее бывших территорий. Австрия разгромлена и разделена между союзниками на 4 оккупационные зоны. В целом почти вся Европа разрушена (этой участи избежали немногие), по уши в долгах, а большинство стран находятся под сильным внешним влиянием, если не сказать управлением – половина Европы попала под власть СССР, а другая сильно зависит от американских денег и товаров, поставляемых по плану Маршалла. И в Западной, и в Восточной Европе расположились иностранные войска. Во Франции и Италии набирают популярность коммунисты, что вызывает нешуточные опасения у западноевропейских элит. При этом всем еще царит атмосфера общего недоверия и послевоенной ожесточенности.

Всего 4 года назад нации воевали друг с другом: немцы отвергали право других государств и целых народов на существование, желая гибели «западных плутократий», а союзники (и русские, и англичане, и американцы) призывали убивать как можно больше немцев, рисовали плакаты, на которых изображали Германию в виде бешеной собаки, которую нужно пристрелить. И, конечно, к 1949 году это не забылось.

Более того, Европа в целом вовсе не спокойна. Постоянно происходят конфликты, вроде антиеврейских погромов в польском Кельце или в английских Лидсе, Манчестере и Ливерпуле, вроде государственного переворота в Чехословакии в 1948 году или акций протеста против НАТО в Исландии в 1949 году. Англичане ссорятся с французами из-за того, кто теперь будет главным в послевоенной Европе, ведь Германия разбита, а главное – потеряла доверие соседей.

И вот на этом фоне, 9-го мая 1950-го года (сейчас этот день отмечается как День Европы, но символизм этой даты понятен и без объяснений) выступает министр иностранных дел Франции Робер Шуман со своей, ставшей впоследствии знаменитой, декларацией. Он произнес следующие слова:

«Европу не получится создать в один момент или на основании одного-единственного плана. Она будет строиться на основе конкретных достижений, с которых начнётся построение фактической солидарности. Объединение народов Европы требует ликвидации векового противостояния Франции и Германии. Все предпринимаемые действия должны затрагивать в первую очередь эти две страны. С этой целью правительство Франции предлагает незамедлительно предпринять действия в одной узкой, но решающей области.
Оно предлагает поставить франко-немецкое производство угля и стали в целом под управление общего Высшего руководящего органа в рамках организации, открытой для участия других стран Европы. Объединение производства угля и стали должно сразу же обеспечить создание общей основы для экономического развития в качестве первого шага к Федерации Европы, а также изменит судьбы тех регионов, которые с давних времён занимались производством боеприпасов, от которых они сами чаще всего и страдали».

Это одна из ключевых дат в европейской истории, поворотный момент – после этого заявления Шумана вскоре было организовано Европейское объединение угля и стали, ставший первым шагом к созданию Европейского Союза.

Панъевропейская идея и раньше имела своих сторонников, но до того все попытки объединить государства европейского континента в некий единый союз включали в себя методы силы и шантажа. Причем силы, применяемой каким-то одним государством: Франции, если речь идет о Наполеоне или Германии – если вспоминается о проекте Mitteleuropa Фридриха Наумана. Разговор о мирном объединении был популярен после Первой мировой (тогда дискуссию начал президент Чехословакии Масарик, предложивший создать Соединенные Штаты Европы), но все эти планы и предложения не были рассмотрены всерьез: помимо общего недоверия европейских стран друг к другу, этому помешали амбиции двух стран-победительниц – Британской Империи и Франции – которые решили тотально доминировать над Европой и большей частью планеты (система известная как Версальско-Вашингтонская). Особой устойчивостью система не отличалась, эффективно предотвращать конфликты не могла, что и привело к ее полному краху в 1939 году.

Будущее создаваемого на обломках и развалинах старого порядка нового мира совсем не выглядело безоблачным. Европа была в упадке, обескровлена войной и разрухой, и не все страны разделяли устремления отцов-основателей ЕС. Но, выбрав путь на создание союза, который был бы выгоден для его участников, она добилась успеха. Хотя для этого странам приходилось поступаться своими интересами, сотрудничать в таких областях, где раньше это было бы невозможно и иногда отказываться от личной выгоды ради общего успеха. Сейчас ЕС на первом месте в мире по объему ВВП, внутри союза уже более 60 лет царит мир, и представить военный конфликт Франции, Германии и Австрии очень сложно, если вообще возможно. И не только потому, что они сейчас союзники, но и из-за того, что существует огромное количество институциональных ограничений, которые не дадут ситуации пойти по такому сценарию.

Теперь вернемся к России.

Отсюда, из 2014 года, видно, что главными препятствиями на пути мирного развития пост-СССР стала человеческая жадность, глупость, трусость и гордыня. Не простых обывателей, а тех политиков, что оказались у власти в ходе расползания и разрушения СССР.

Никому из них не хватило смелости, ума и серьезности, чтобы подумать о будущем, хотя бы немного. Созданное тогда СНГ сперва было союзом с весьма непонятным статусом и на первых порах претендовало на нечто большее, чем просто международная организация нескольких стран: от СНГ, например, выступала единая футбольная сборная, а политики вели разговоры о еще более глубокой интеграции. Но этот период быстро окончился, а СНГ стало тем, чем оно является и сейчас – картонным, фальшивым союзом, созданным непонятно для чего.

Никто не озаботился предотвращением будущих конфликтов, не размышлял о структуре и организации будущего постсоветского пространства. А что конфликты будут, было понятно уже тогда – заполыхало и в Южной Осетии, и в Карабахе, и в Чечне, и в Приднестровье и много где еще.

Но все оказались слишком гордые и слишком жадные. И не только в России, но и на Украине, в Прибалтике и Средней Азии, на Кавказе. Вместо того, чтобы обсуждать условия существования в постсоветский период, идти на взаимные уступки, создавать структуры, которые предохраняли бы все это огромное пространство от конфликтов, политики начали удовлетворять свои личные амбиции и думать, что если ничего не трогать, то оно и не рванет. У кого-то взыграла спесь, у кого-то русофобия (или украинофобия, эстонофобия, грузинофобия и так далее), кто-то оказался просто глуп.

С тех пор все интеграционные процессы, инициируемые на постсоветском пространстве, заканчивались примерно одинаково: «только бизнес и ничего больше. Какая политика? Зачем политика?». Противоречивость этого процесса видна и по политическим заявлениям. Например, с одной стороны, Владимир Путин выступает за полный суверенитет России по всем вопросам, все решать самим. С другой стороны, он же является сторонником различных интеграционных проектов на постсоветском пространстве. Одно другому противоречит – невозможно создать устойчивый политический и экономический союз двух и более стран, если им не приходится чем-то поступаться ради общих интересов. Если в отношениях нет доверия.

При этом не стоит понимать такой союз, как воссоздание СССР. Просто есть и очевидная, и понятная практика отношений между бывшими частями больших стран, получивших независимость – есть пример Британского содружества наций, Франсафрик. И в этом всем нет ничего плохого, потому что подобные сильные и устойчивые союзы помогают поддерживать стабильность отношений между входящими в них государств и гарантирует их дальнейшее развитие.

В итоге мы получили то, что получили. Вместо своих отцов-основателей нового формата отношений на всем пространстве бывшего СССР, у нас есть только люди, которые ничего не делали годами, всячески обходя тему реальных, устроенных не для вида союзов, договоров и содружеств. Никто обратился к нациям, стоя на развалинах Советского Союза: «давайте попробуем по-другому, попробуем построить отношения на другой основе». Режимы, образовавшиеся в этих странах, начали понемногу окукливаться, превращаться в авторитарные, ржавея от отсутствия диалога, а также от вседозволенности. Ничего не было сделано. И сейчас нет никаких внутренних механизмов разрешения конфликтов и споров внутри постсоветского пространства. Можно ли себе представить войну любой страны СНГ против соседней – тоже из СНГ? Спокойно. А как СНГ должно действовать в случае революции и гражданской войны одной из стран? Как должны решаться пограничные споры? Здесь огромное количество вопросов, и то, что их никто не задавал раньше – большой позор.

Кто-то может сказать, что это не было сделано, потому что крупные мировые державы всячески этому препятствовали, не желая, чтобы тут вырос сильный конкурент. Можно было бы с этим согласиться, если бы не тот факт, что консолидации Европы крупные мировые державы тоже были не очень рады. Тем не менее, в этом направлении делалось и делается очень многое.

В том, что сейчас происходит на Украине, есть большая доля вины всех тех постсоветских лидеров, кто жадничал, боялся и не хотел брать ответственность. И, пожалуй, пугает и обнадеживает одновременно то, что встать на путь серьезной интеграции и договоров в пост-СССР еще не поздно. Не в случае с Донбассом – здесь, видимо, нужны какие-то другие методы. Но есть еще и множество других регионов, где не поздно еще все наладить.

Но вот через что нужно странам пройти, чтобы жадность и гордыня отступили место пониманию общей выгоды – боюсь подумать.