Поезд дальше не идет

Егор СЕННИКОВ, специально для «Кашина»

Вчера был оглашен приговор Сергею Удальцову и Леониду Развозжаеву. Четыре с половиной года тюрьмы, приговор оглашался 9 часов, и всем присутствовавшим на процессе пришлось все это время стоять – такое вот оно отечественное правосудие. Вы и без меня это знаете, но мне хочется сказать о том, что это для нас всех значит.

Я никогда не поддерживал Сергея Удальцова, мне не близки его взгляды и политическая программа движения «Левый фронт». И если предположить, что в России были бы свободные и открытые выборы, то я, конечно бы, никогда за Сергея Удальцова не проголосовал. Он герой не моего романа.

Но вся проблема в том, что это все не имеет никакого значения. Вовсе не время сейчас спорить о тех или иных идеологиях и установках. Политические взгляды общественных лидеров, идеологические программы партий и открытые дебаты – все это совершенно не нужно, не важно, а главное – бесполезно.

И вот почему.

Предположим, что вы – либертарианец. Неважно почему: может быть вам нравится журналистка и муниципальный депутат Вера Кичанова, возможно вы только что прочитали полное собрание сочинений Айн Рэнд или осилили «Дорогу к рабству» Фридриха фон Хайека. Вы – против налогов и вмешательства государства в экономику, за капитализм и за политические свободы. Вам очень близки эти взгляды. Более того, в России даже есть Либертарианская партия и вы, конечно, в нее вступили. Но каковы ваши реальные шансы на то, чтобы добиться успехов в реальной политике? Думаю, что не ошибусь, если скажу, что они равняются нулю. Вам помешают собрать подписи, не дадут зарегистрироваться, все ваши возражения будут отправляться прямиком в мусорное ведро, а кандидатов будут пропесочивать в государственных СМИ.

Или другой пример. Положим, что вы социал-демократ. Возможно, вы вдохновлены опытом скандинавской модели государства и хотели бы Россию видеть такой. Вы вовсе не желаете России бед, революций и войн, напротив – вы за повышенные социальные обязательства государства, вэлфер и льготы. Но шансов на победу на выборах, на управление городом или на фракцию в Государственной Думе у вас не больше чем у вашего оппонента либертарианца. Не будет у вас ни политической борьбы, ни дебатов на телевидении, ни долгого и упорного пути из оппозиции к власти. Ничего это не будет.

Наверное, уже понятно к чему я клоню. Для примера я взял либертарианца и социал-демократа, но с таким же успехом мог взять коммуниста, либерал-демократа, националиста или представителя пиратской партии. Возможны локальные аномалии, вроде победы оппозиции в одной отдельно взятой области или городе, но они всегда сохраняют характер аномалии, а у кандидатов, добившихся победы остается только два пути: или влиться в систему, отказавшись от всей своей даже условной оппозиционности (как, например, Никита Белых) или отправиться в тюрьму (как Урлашов).

Дело вовсе не в идеологии, как вы понимаете, не в том, что россияне не любят ни социал-демократов, ни националистов, а голосуют только за «Единую Россию». Собственно ведь и у нее нет никакой идеологии: когда-то утверждалось о консерватизме и центризме, но это все по большому счету лозунги. «Мы за все хорошее против всего плохого».

Проблема именно в том, что наша политическая система заточена под то, чтобы отсекать те политические силы, которые пытаются оспорить господство правящей партии. Такая система называется системой с доминирующей партией (one-party dominant system) и вовсе не является уникальной: такая же система долгое время была в Мексике, Швеции и Италии, продолжает существовать в немецком регионе Бавария, Турции и Бразилии. Система с доминирующей партией имеет свои вариации и вовсе не всегда между ней и авторитаризмом нужно ставить знак равенства. Просто у нас в России она дополняется своими особенностями, своими недостатками, которые в комплексе практические не оставляют места для жизни другим политическим партиям, выжигая все, что пытается прорасти на холодной русской почве. Система довольно жесткая и даже жестокая, но хитрая – не режет все живое сразу, а медленно, потихоньку переваривает разных оппонентов. В чем-то напоминает логику властей Зимбабве по отношению к белым фермерам: после прихода к власти первого черного правительства из страны была изгнано довольно большое количество белых, но затем власти остановились и стали высылать и убивать их реже, чтобы можно было на кого-нибудь указать пальцем в случае проблем и обвинить во всех бедах.

И в данный момент совсем не нужно межеваться по идеологическим направлениям – смысла в этом нет никакого, пользы это не принесет, а вред – может. Разделяясь по взглядам российские оппозиционные политики превращаются в белых фермеров Зимбабве, которые нужны только для того, чтобы в нужный момент на них можно было бы скинуть всю вину.

Мне не раз доводилось встречать мнение (в последние полгода – особенно), что в 2011-2012 году Путин спас Россию от революции и распада страны. Собственно, примерно за это и были официально осуждены Сергей Удальцов и Леонид Развозжаев – дескать хотели устроить переворот, захватить колокольню Ивана Великого и все это на 20 тысяч долларов, выданных каким-то мутным грузином. Безотносительно того, насколько соотносится с реальностью мнение об опасности Болотной для стабильности политического режима в России, мне хочется сказать, что реальная оппозиция в России сейчас должна ратовать не за или против конкретного политика, не за «Путина, только лучше и либеральнее», а за пересмотр всей системы. За создание такого режима, в котором протестные митинги становятся не поводами для революций и для усиления государственной пропаганды, а отправной точкой для парламентских разбирательств, прений, реформ, дебатов и перемен. Не «вы фальсифицировали выборы, давайте сожжем правительство», а «выборы были фальсифицированы, мы требуем разбирательств, расследований, наказания для виновных». Такого режима, в котором возможен и диалог, и разговор, и спокойная легальная смена власти – без потрясений для страны. Такого режима, который уравновешен большим количеством институтов, сдерживающих друг друга, и не дающих возвыситься только одному – например прокуратуре, суду или министерству обороны.

Пока же такого нет и рядом, а власть делиться своей гегемонией не планирует даже с наиболее сервильной частью официальной и легальной оппозиции. Более того, она делает все, чтобы это не случилось никогда – борется с независимыми профсоюзами (неважно – студентов или рабочих автопромышленности), не допускает до муниципальных выборов независимых депутатов. И сажает в тюрьму оппозиционных политиков.

Причем сажает избирательно. Как известно, дело Удальцова стартовало после показа на телеканале НТВ передачи «Анатомия протеста». Но мы ведь все помним, как то же самое НТВ показывало похожие передачи и про Лужкова. Однако Лужков спокойно сидит в Австрии и в ус не дует, хотя обвинения ему предъявляли посерьезнее. Найти компромат на российского политика – любимое развлечение некоторых российских оппозиционеров (Навальный одно время в этом очень поднаторел). Но за этими обвинениями в России ничего не следует.

И каждый такой приговор, вроде того, что был вынесен вчера – это уменьшение шансов на то, чтобы прийти к такой политической системы. Это попытка отгородиться от проблемы, загнав любого несогласного человека в маргинальное гетто. Нам последние полгода говорят о том, как все ужасно на Украине, какой там развал и распад всего. Охотно соглашусь, но есть проблема – я живу в России, а не на Украине. И российские проблемы волнуют меня в первую очередь. Откровенно говоря, меня пугает эта тенденция – выжечь напалмом все, что не в системе. Ведь это ведет к грандиозным проблемам, к деградации политиков – как тех, кто во власти, так и тех, что вне нее. И это наша с вами беда.

Возможно, когда-нибудь у нас будет то общество, о котором я написал выше. Наверняка будет.

Но сейчас мы даже не в начале пути, а непонятно где. А политик Удальцов, которого я спокойно могу представить лидером парламентской фракции или пламенным борцом с неудачным правительством, сидит в тюрьме.

Пожалуй, остается только пожелать стойкости Удальцову и Развозжаеву, их близким и друзьям. А всем нам — уберечься от греха маргинализации.