Третий звонок

Егор СЕННИКОВ, специально для «Кашина»

Этот год, вне зависимости от того, что будет происходить дальше, уже вошел в историю. Его запомнят надолго – и из-за Крыма, и из-за самого серьезного европейского кризиса за последние лет 15-20. И, конечно, на этом фоне расцвело множество теорий (серьезных и не очень), появилось множество мнений. Особенно буйные побеги дала у нас в России теория «второго шанса», «реванша». Весьма популярной для государственных (и не только) СМИ стала точка зрения, что Россия так себя ведет, стараясь взять реванш за 1991 год. Вот о втором шансе и поговорим, благо примеров тому масса.

Для этого обратимся к историческому опыту.

Весной 1918 года немецкая армия начала наступление на севере Франции с целью прорвать фронт Антанты. Несмотря на то, что союзнические войска понесли огромные потери, превосходившие потери германской армии, добиться прорыва обороны противника немцам не удалось. За этим последовала вторая битва на Марне, которую немцы проиграли, что привело к мощному наступлению Антанты, которое продолжалось всю осень. В ноябре Германию охватила революция – на фоне поражений германской армии и продолжающейся блокады страны (в 1917 году, например, Германия натурально изнывала от недоедания – самым популярным блюдом стала брюква, а правительство призывало собирать и сдавать государству желуди, чтобы делать из них масло) общей усталостью воспользовались различные политические силы, свергнувшие кайзера. Вскоре Германия капитулировала и подписала перемирие в Компьенском лесу.

Вообще, поначалу общественное мнение считало, что реальнымсторонником такого итога был германский генштаб, понимавший тяжесть положения, сложившегося на фронте, но не хотевший брать на себя ответственность за поражение. А пришедшие к власти социал-демократы были готовы.В итоге они покрыли себя позором, но именно это и привело к рождению их «черной легенды». Я, конечно, имею в виду легенду об ударе ножом в спину – вроде как непобедимая германская армия героически сражалась с врагом, но коварные евреи, социалисты, коммунисты и пацифисты пришли и свергли всеми любимого кайзера Вильгельма. В общественное сознание внедрялся образ, схожий с тем, что мы видим на этой австрийской карикатуре.

Для нас неважно, имела ли эта точка зрения что-то общее с реальностью. Важно, что эта вера в тотальную несправедливость, сопровождавшую германское поражение, убежденность в том, что они на самом деле не проиграли, а были преданы – все это вместе стало основой немецкого реваншизма, приведшего, в конце концов, к нацизму и ко второй мировой войне. Нацистская Германия неоднократно подчеркивала, что Вторая мировая – это возмездие за поражение 1918 года. Много внимания уделялось символическим моментам – как известно, даже капитуляция Франции в июне 1940 года была подписана в том же вагоне в Компьенском лесу, что и за 22 года этого. Ну, а результаты этой второй немецкой попытки известны всем и каждому – полная капитуляция, расчленение страны почти на полвека и серьезное ограничение суверенитета со стороны победивших держав, которое длится и до сих пор.

Это самый яркий и впечатляющий пример, но далеко не единственный. Отвлечемся от нацизма и Европы, посмотрим на другой континент.

17 октября 1781 года лорд Корнуоллис, командовавший британскими войсками во время осады Йорктауна (последнего сражения на суше во времена американской Войны за независимость) послал офицера к позициям генерала Вашингтона. Британский офицер размахивал белым платком – он пришел для того, чтобы обсудить условия капитуляции. Англичане провели в Йорктауне около месяца и изрядно пострадали в сражениях с американской и французской армиями. Уже в конце сентября Вашингтон и Рошамбо полностью блокировали Йорктаун.Условия капитуляции были унизительны для англичан – около 7000 солдат сдавались в плен. Выходя из Йорктауна им нужно было пройти сквозь колонны противника, свернув флаги. Британцы плакали, закрывали лицо руками, оркестр играл грустный марш, а полковник-лейтенант Аберкромби переломил свою шпагу. Сам лорд Корнуоллис предпочел остаться в Йорктауне и отказался встречаться с Вашингтоном, сославшись на плохое самочувствие.

Это поражение, фактически, поставило точку и в войне за независимость, а, кроме того, закончило эпоху так называемой «Первой Британской империи». Удар был обидным и болезненным – какие-то фермеры с периферии смогли победить Британию, разгромив имперские войска и отвоевав свою независимость. Несмотря на то, что после смены правительства британский парламент поддержал признание независимости США и согласился с мирными переговорами, по-настоящему Великобритания со своим поражением не смирилась и при первой же возможности попробовала отомстить.

В ходе наполеоновских войн и континентальной блокады отношения между Великобританией и США становились все более напряженными. Французы, главный британский конкурент внесли огромный вклад в создание независимых Соединенных Штатов и отношения между двумя странами были отличными. В то же время, среди американцев все популярнее становилось мнение о необходимости второй войны с англичанами, с целью расширения территории США за счет Канады. Британия же хотела и поквитаться с США, и осложнить торговые отношения между Америкой и Францией. После ряда конфликтов в 1812 году американский Конгресс объявил Великобритании войну. Для США эта война стала невероятно тяжелым испытанием, они были очень близки к поражению. В 1814 году британцы вторглись в Вашингтон, разграбили его и сожгли правительственные здания – в том числе и Белый дом. Но, несмотря на серьезные потери и плачевное положение экономики американцы смогли дать отпор английским войскам, разбить британский флот во время битвы за Новый Орлеан и заключить мир, сохранивший статус-кво. А для англичан эта вторая попытка стала окончательным крушением надежд на возвращение североамериканских колоний под свое управление.

Вскользь упомянутый выше Наполеон тоже сам по себе хороший пример «второй попытки». После поражения под Лейпцигом, отречения в Фонтенбло и ссылки на Эльбу, он смог вернуться уже через год для того чтобы попробовать вернуть потерянное. И опять, за первыми успехами, за народным ликованием и возвращением былых соратников, Наполеона ждало сокрушительное поражение под Ватерлоо, новая ссылка и смерть вдали от отчизны.

Если мы вернемся в наши дни, в 2014 год и попробуем окинуть взором нынешнюю Россию и ее режим с точки зрения непосвященного наблюдателя, в нас будут бороться две мысли.

С одной стороны, можно будет заключить, что все эти почти 15 лет Россия медленно, но уверенно готовилась к реваншу. Консолидировались обиженные в 1991 году силовики и сотрудники спецслужб, накапливалась экономическая мощь (в 1999 Россия отставала по объему ВВП от Австрии и Швеции, немногим превосходя Данию, в 2014 спорит с Германией за звание первой экономики Европы). Непосвященный наблюдатель укажет на постепенное удаление всех внутренних конкурентов и оппозиционеров, на пресловутую «вертикаль власти», на активное использование реваншистских терминов различными проправительственными молодежными организациями. Вспомнится и Мюнхенская речь Путина и выращивание огромных пропагандистских машин, работающих на полную катушку. Послушав речь президента Владимира Путина по поводу присоединения Крыма, непосвященный наблюдатель утирает платком наморщенный лоб и приходит к выводу, что к 2014 году Россия приступила к осуществлению так долго вынашиваемого плана по полному пересмотру политических результатов 1991 года.

С другой стороны, наблюдатель присмотрится повнимательнее и задумается. Реваншизм реваншизмом, но даже при беглом взгляде бросается в глаза и изрядная коррупционность различных околовластных чиновнических ибизнес-кругов. Наш гипотетический увидит (несмотря на разговоры о «вертикали власти») признаки даже феодализма на региональном уровне (вроде как в ситуации со станицей Кущевской), он увидит переменчивость стратегии правительства. Вроде как правительство борется с коварными олигархами и сажает Ходорковского, но, в то же время, дружит с Вексельбергом и Абрамовичем. Совсем не будет укладываться в схему реваншизма президентство Медведева – оно в этой логике лишнее, вредное и опасное звено. Также как лишними будут и разнообразные кланы, интересы которых причудливо переплетаются с государственными и влияют на решения, принимаемые Кремлем. Совсем непонятными будут и оппозиционные СМИ всех сортов, и свободная блогосфера, и бурные протесты, и оппозиционные политики. Наблюдатель снова вытащит из кармана платок и сообщит, что существующий с 1999 года режим – это довольно заурядная автократия, похожая на диктатуры, существовавшие в Латинской Америке в XX веке, использующая реваншистскую и патриотическую риторику исключительно для поддержания определенного уровня доверия к власти. Здесь наблюдатель вспомнит еще Валлерстайна и скажет, что Россия в рамках его теория – явная периферия или полу-периферия и ее противостояние с «ядром» выглядит малореальным, да и ненужным коррумпированным авторитарным элитам.

Синтезом этих суждений может служить довольно близкое к реальности мнение – и то, и другое присутствовало в России нулевых, но именно в силу неоднородности и разобщенности властных элит ни одна из этих позиций не могла стать решающей. Поэтому в России в 2000-е годы уживались декан соцфака МГУ Дугин с либеральным экономистом Юргенсом, академия ФСБ с Высшей школой экономики, а газета «Коммерсант» и телеканал «Дождь» с интернет-изданием «Взгляд» и журналом «Однако».

Тем не менее, сейчас ситуация другая. Мы не знаем, чем закончится этот год (более того, мы не знаем даже того, что будет на следующей неделе – эпоха стабильности однозначно закончилась), но и того, что уже случилось, достаточно для того, чтобы делать определенные выводы.

Присоединение Крыма (ну или воссоединение с Россией, если хотите) – это и есть сам по себе пересмотр итогов 1991 года. Ведь если исходить из реальности, сложившейся после Беловежских соглашений и других международных переговоров, Крым был территорией Украины, а одним из гарантов ее территориальной целостности была как раз Россия. Сейчас в объективной реальности Крым принадлежит России и это огромная трещина на всей «постсоветской реальности». Вполне себе реванш, тем более, что мы, кто бы что ни говорил, не знаем реальных планов политического руководства страны на будущее и не представляем, как далеко они простираются.

Учитывая исторический опыт относительно «вторых попыток» и «реваншей», происходящее сейчас заставляет многих из нас грустить и переживать. Начиная с февраля мы живем в реальности, где с самого утра первым делом приходится проверять новости и узнавать, нервничая, не началась ли война, не объявлена ли мобилизация, не случилось ли какого-то теракта или провокации. Скажу лично за себя – приходится переживать из-за того, что внутренние новости уходят совсем на второй план, о стране забывается полностью. Во вторник в московском метро произошла авария, унесшая жизни 20 человек – но для нее не находится места в итоговом выпуске «Вестей» на канале Россия-1. Год назад в Москве и в ряде других регионов прошли довольно активные избирательные компании, в Москве была очень высока вероятность второго тура, а люди, ответственные за управление внутренней политикой, бодро заявляли, что новая избирательная система принесла свои плоды, и в России формируется новая, конкурентная и демократическая система. Спустя год мы видим, что на выборы в Мосгордуму зарегистрирован то ли один, то ли два независимых депутата, а губернаторские выборы в Петербурге пройдут практически на безальтернативной основе. Но это не волнует уже почти никого – ни государственные, ни независимые издания. Вроде как так и надо.

И таких вещей становится все больше, они приобретают системный характер. По большому счету, Россия уже себя ощущает так, как будто война уже идет, и сама страна уже никому не интересна, всех волнуют только сводки с фронта. Только вот в тылу в это время могут произойти ужасные вещи. А никто не заметит.

Пожалуй, единственное, что меня заставляет смотреть в будущее с оптимизмом, это то, что у больших стран всегда появляется и «третий шанс» — и почти всегда удачный. Германия, разбитая во Второй мировой войне, собрала себя буквально по кусочкам и стала стремиться к европейской гегемонии не военными методами, а торгово-экономическими, постоянно ждала своего шанса – и в 1990 году дождалась. Выстроив превосходную мощную экономику, она стала мотором общеевропейской интеграции. Великобритания, потеряв тринадцать североамериканских колоний, всерьез занялась строительством «Второй империи», стала самой большим государством в истории человечества и распространила свое влияние на все континенты. В год провозглашения американской независимости в Англии была издана книга Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов», которая оказала на Британскую империю не меньшее влияние, чем отсоединившиеся американские колонисты. Ведь эта книга знаменовала становление экономического либерализма, ставшего основой для британской экспансии по всему свету. Стало понятно, что прямое политическое управление не всегда важно, если в наличии экономическое доминирование над регионом. Осознав этот факт, англичане добились значительных успехов и активно пользовались экономическим доминированием без политического контроля, например, в Латинской Америке.

Наполеону третьего шанса не досталось. Но он и не страна, а всего лишь человек, пусть и очень талантливый. Да и кто знает, может быть, он, в конце концов, смирился со своим положением и, понемногу изучая английский, воспринимал свою ссылку как некоторую данность.

Так что нам остается только ждать, когда настанет время третьего шанса. Кто-то может стараться его приближать (как по мне – довольно бесперспективное занятие в ситуации перерубленных социальных лифтов и отсутствия легальных политических институтов для общественной борьбы), кто-то предпочтет устраниться или уехать, иные попробуют войти в систему и попробовать изменить ее изнутри. Но, в конечном счете, всем придется ждать. Как этого пришлось ждать аргентинцам во времена Хорхе Виделы, как многим немцам при Хонеккере, как корейцам во времена ЧонДуХвана.

Как и многим другим. Как всем.