Посланное большинство

Егор СЕННИКОВ, специально для «Кашина»

В нацистской Германии существовала своеобразная практика политического участия населения, заменяющая уничтоженный после 1933 года институт выборов. Речь идет о доносах: низовые сотрудники и агенты служб безопасности внимательно слушали, что говорят окружающие, оформляли в отчеты и передавали своему начальству. Многие считали, что это даже лучше выборов – ведь то, что люди говорят в частном разговоре зачастую правдивее того, что они произносят публично. Выборы и открытость людей только беспокоят и баламутят. Лучше сидеть тихо. А большинство и так за нас, правда? По тем временам подобная практика кому-то еще могла казаться прогрессивной, но ведь прошло 70 лет, черт возьми. А главное – мы ведь все знаем, куда такой подход привел нацистскую Германию – к маю 1945 года.

О нацистской Германии говорить не хочется совсем, оставим это историкам. А вот о большинстве сказать хочется.

На днях Kermlinrussia написал статью «Иди-ка ты нахуй, большинство», в которой исходя из правильной и даже очевидной посылки (власти прикрываются мнением виртуального «большинства россиян» для решения своих собственных целей и задач), пришел к странным выводам, с которыми никак нельзя согласиться – ну и черт с ним, с мнением большинства вообще. Дескать, его вообще, это большинство, в Советском Союзе придумали, а вот зато есть 12% «правильных» несогласных, их мнение и нужно слушать и на них опираться.

Короче говоря, то, что предложено как выход – это и есть основная черта современного российского политического строя. И одна из самых плохих черт. Постоянная опора на меньшинство, потому что «народ не тот», «люди плохие и выберут фашистов», потому что то, потому что это. И так все эти годы: мы вам выберем Ельцина, Путина, Медведева и еще раз Путина, будем стрелять в Верховный Совет, придумывать сумасбродные законы, а вы нам не мешайте, пожалуйста. Даже в Крымской речи Путина ссылки шли на некие соцопросы населения, одобряющие присоединение полуострова – хотя совершенно непонятно, почему бы не устроить референдум. Ведь это было бы еще символичнее и полезней для представления этого решения, да и мировому сообществу можно было бы указать на результаты всероссийского голосования.

Я думаю, что все совсем не так, как считает Kermlin – узнать мнение большинства для нас просто необходимо. Потому что, пожалуй, самое тягостное в современной России — это ощущение своей тотальной ненужности. Которое, чем дальше, тем становится сильнее. И здесь речь не о каких-нибудь либералах (кто это?), патриотах (каких? а то они разные и все время ругаются) или еще каких-нибудь политических делениях. Речь обо всех нас — жителях России.

У себя в стране мы не можем ни на что повлиять. У нас сломаны и не работают партийные институты — вы же не будете всерьез считать, что те партии, которые у нас сидят в законодательном органе практически любого уровня, представляют ваши интересы. Партийная система застыла где-то между девяностыми и нулевыми. Конфигурация партий в ГосДуме – практически та же самая, что была и в 2003 году, только тогда вместо Справедливой России был блок «Родина», но, честное слово, особых различий я найти не могу (тем более, что Родина – прародитель СР). Общество ушло вперед, а они все там сидят, лелеят и холят свои обидки на весь мир, со своей повесткой позавчерашнего дня. Но никого нового не пустят — лучше удавятся.

Можете ли вы протестовать против принимаемого закона, который бьет по интересам вашей социальной группы или противоречит вашим политическим взглядам на управление государством? Нет. Можете ли вы организовать протестное движение, развить его в партию и добиться представительства? Нет. Можете ли вы добиваться соблюдения ваших рабочих прав, организовать настоящий независимый профсоюз и бороться за отпуск и соцобязательства? Попробовать, конечно, можете, но пеняйте на себя — по голове прилетит. Точно так же и с независимыми студсоюзами — ничего хорошего их на этом пути не ждет.

Все эти социальные лифты, о которых так модно было говорить в начале нулевых, оказались враньем. Из условных «нашистов» во власть пришли только те, кто и так был среди основоположников движения. Ни одного нового лица, ни одного чиновника федерального уровня, который бы не был, так или иначе, во власти в начале нулевых. Кудрин и Греф все так же играют унылую роль системных либералов, Рогозин все так же рядом с силовым и национальным крылом. Кто еще. Мединский? Заместитель Георгия Бооса в ГосДуме в 2000 году. Маркин? Заместитель министра печати в Московской области. Шойгу? И так понятно. То же самое и на оппозиционном фронте – целая компания сбитых летчиков из 1990-х, живущих былыми заслугами. Которые по непонятной причине считают себя выразителями чьего-то мнения. За целое десятилетие, пробивая лбом стены, смог появиться Навальный. Но все эти люди, с 2000 года проедающие свои прошлые успехи, не смогли этого потерпеть и совместными усилиями успешно его потопили.

Официальная политика — не вылезай, не мешай, не лезь, не путайся под ногами. Без тебя разберемся, хорошо? И только когда совсем безвыходная ситуация (как в 2005 из-за монетизации льгот, или как в Пикалево, или как у шахтеров в Междуреченске), тогда приезжает Путин и решает проблему. Ну, или на время решает, ведь по-большому счету, это авральное латание дыр, а не решение. Но Путин – один, и очевидно, что решать абсолютно все сам не может. Но и делиться полномочиями центру тоже не хочется.

В общем, можно заключить, что участие этого самого большинства в России если и не запрещено, то очень сильно ограничено. Поэтому «свежее» предложение наплевать на мнение большинства и опираться на «хороших» людей будит чувство déjà vu. Где-то мы это уже слышали…

Действительно, где же? Мне совсем не хочется выступать в жанре безумной демшизы, поэтому скажу кратко. Все это – логическое продолжение большевизма. Оттуда родом эта опора на меньшинство, как основной инструмент внутренней политики. Упор на меньшинства в национальной политике (вспоминаем легендарную книгу Терри Мартина), отказ от диалога с обществом (какой уровень легитимности был у Ленина, напомните?), борьба с оппозицией. А для народа – декоративные институты. Декоративный институт советских выборов, с 99% голосов за единственную партию. Декоративный институт в криминалистике – вспомним всех этих следователей, пытавших и мучавших политарестантов до тех пор, пока он не сознается: ведь вроде бы он и так в твоей власти, можешь делать с ним что угодно, хоть сразу расстреливать. Но ритуал соблюсти надо, а бумажка важнее человека.

Не отказались от этого принципа и в постсоветское время – в принципе, этого было сложно ожидать от многолетних парткомовских начальников и редакторов советских журналов, спешно перекрасившихся в демократов. Волновало ли администрацию президента в 1996 году мнение большинства? А во время залоговых аукционов? А во время борьбы с Верховным Советом? Волнует ли оно сейчас?

И аморфная российская оппозиция приняла те же правила игры, исповедуя то, что называется «демократией для демократов», «мы – хорошие, добрые люди, а все остальные – быдло и фашисты» (в итоге эти политики прошли путь от министров и членов парламента до депутатов региональных законодательных собраний). Это кажется особенно странным, ведь для многих несогласных предпочтителен европейский, или шире – западный – путь развития. То есть путь, в котором как раз мнение большинства очень важно, в котором существуют catch-them-all parties, которые стремятся набрать поддержку максимального количества избирателей. Конечно, большинство считается с учетом мнения меньшинства, предоставлением ему разнообразных прав и полномочий и отвергая дискриминацию – сегодня это меньшинство, а завтра оно может выиграть выборы. Но сперва – большинство. Великобританией управляют представители партии, набравшей большинство на выборах. Депутаты Национального Собрания Франции избираются по системе большинства, да еще и в два тура – чтобы депутат представлял большинство избирателей своего избирательного округа. В Германии вообще используется смешанная система, чтобы уж точно отдельный голос не потонул в общем избирательном процессе, чтобы учесть общее мнение и от него отталкиваться.

Даже тогда, когда общее мнение не нравится политическим элитам, они вынуждены с ним считаться. Из последних примеров можно вспомнить выборы в Европарламент: ну да, во многих странах победили активные евроскептики, чьи позиции вряд ли разделяются правительствами Франции или Великобритании. Но это мнение народа, с ним нужно считаться. С ним нужно вступать в диалог и разговаривать. А не махать рукой и говорить: быдло, уроды, дегенераты, слушать мы вас не будем.

Так это не работает.

Россия нуждается именно в таком пути развития – с диалогом и сотрудничеством, с уважением общего мнения. Россия – с настоящим парламентом, а не декоративным конструктом, заботливо собранным тайным серым кардиналом. Россия – в которой слова «федерализация» и «субсидиарность» не звучат бредом. В которой жива многопартийность, а политическое движение может вырасти с нуля в федеральную партию и войти в правительство. Где референдум – не аномалия. Где не ставится вопрос «Если не N, то кто?», потому что есть реальная политическая борьба и есть несколько серьезных лидеров. И где человек, посылающий мнение большинства – нахуй, остается в итоге в маргинальном окружении «хороших людей».

Без всего этого бессмысленно спорить о народе и говорить, что народ – дремуч и сиволап. Пока мы не начнем слушать большинство, это все так и будет частным мнением. Мы этого просто не знаем. Что думают москвичи по поводу строительства велодорожек? Не знаю, ведь не проходило городского референдума. Каково мнение калининградцев о возвращении довоенных названий улиц? Не знаю. Одобряют ли российские граждане ужесточение визового режима со странами Средней Азии? Надо спросить и узнать.

Большинство надо не посылать как холопов на мороз, а завоевывать и убеждать. Просвещать. Помогать.

Но не плевать на него. А то отдача замучает.