Егор СЕННИКОВ, специально для «Кашина»; фото Max PREUSS
Небольшая предыстория: Олег Кашин написал вот эту статью, в которой назвал нынешний конфликт между Украиной и Россией борьбой советского (Украина) и постсоветского (Россия). Затем Федор Крашенинников написал эту статью, в которой не согласился с Олегом. Я решил не оставаться в стороне и поучаствовать в дискуссии.
Почти 23 года назад развалился СССР. Это дата в некоторой мере условная – формально считается, что существовать он перестал 26 декабря 1991 года, на следующий день после отставки Михаила Горбачёва с поста Президента СССР. С другой стороны, очевидно, что в тот момент Советский Союз был иным, чем это обычно понимается, когда, например, цитируется известное высказывание Рейгана про «империю зла». В самом деле, в мае 1991 года Курехин и Шолохов в эфире ленинградского телевидения веселятся и рассказывают про Ленина-гриба, Зюганов пишет письмо Александру Яковлеву (которое стало известно как «Архитектор у развалин»), резко оппозиционное по отношению к Горбачёву, а 12 июня вообще проходят выборы президента РСФСР на которых побеждает Ельцин – это не совсем тот Советский Союз, который мы имеем в виду, когда говорим о советском. И где-то из той поры, из бурного периода 1988-1991 года началась активная фаза этого спора о советском/постсоветском, о том, что такое «совок», а что такое русский.
За прошедшие годы спор оброс своими ритуалами, своими мемами, постоянными аргументами и пулом спорщиков. Одни про свободу и частную собственность, другие про могучую армию и единство народа. Одни про рабов и совков, другие про Красную Армию и победу над фашизмом. Одни про реванш совка, другие про величие Сталина и НКВД. И так далее, и так далее. Позиции обеих сторон почти нигде не сходятся, так что спор кажется потенциально бесконечным. Однако дело в том, что эти люди спорят про разные вещи, примеряя на современную Россию разные части гардероба, а потом удивляются – почему же они друг к другу не подходят.
Этот казус можно попробовать объяснить. После 1991 года в России вроде как начались экономические и политические реформы (заметим, что реформы шли и до того – почти с 1985 года). Но если экономика реформировалась достаточно энергично (хотя у истоков этого процесса стояли люди из журнала «Коммунист» и действовали они по-большевистски жестко), то политика, несмотря на все выборы, референдумы и свободную прессу, оставалась по-своему происхождению советской или позднесоветской. Уже упоминавшиеся выше президентские выборы 1991 года дают картину всей постсоветской российской политической жизни в миниатюре: Ельцин, победитель тех выборов, основатель России в ее нынешнем виде, человек, на похороны которого пришел и Буш-старший с Клинтоном и Путин, его вице-президент Руцкой, которой уже через 2 года после выборов будет выступать на стороне Верховного Совета, а еще позже станет губернатором Курской области; советский тяжеловес Николай Рыжков, будущий вечный депутат и сенатор, в марте 2014 года поддерживающий ввод войск на Украину, его вице-президент – генерал-полковник Громов, будущий многолетний губернатор Московской области, приведший её к банкротству. Кто еще остался? Жириновский – по-прежнему в обойме, веселит народ и раздает подзатыльники своим помощникам. Аман Тулеев? Руководит Кемеровской областью, трижды кандидат в президенты России. Рамазан Абдулатипов? Возглавляет Дагестан.
Если к этому прибавить еще тот факт, что в тот же день, 12 июня 1991 года, мэром Лениграда был избран Анатолий Собчак, при котором комитет внешнеэкономических связей Смольного возглавил Владимир Путин, а его советником и заместителем стал Дмитрий Медведев, то картина сложится достаточно полная.
На начальном этапе еще шел какой-то разговор о люстрациях и о суде над бывшими коммунистами, но потом все сходит на нет. Рассказывают такую историю (не знаю, правда или нет, но по антуражу похоже), что в 1992 году, услышав о предложенном Галиной Старовойтовой законопроекта о люстрации, Ельцин спросил «А меня куда?», на что был дан ответ, что его это не коснется. А потом проект вообще ушел в небытие, а советские политики продолжили править страной. Собственно, в России только один более-менее значимый политик, выросший не из 90-х, а из нулевых – Алексей Навальный. И история его политической карьеры показывает, что в одиночку бороться с советскими политиками – себе дороже: будешь закидан кучей уголовных дел и попадешь под домашний арест, в то время как успешный деятель позапрошлого десятилетия Борис Немцов чувствует себя относительно благополучно и даже получил мандат региональной областной думы.
Из этого дуализма экономики и политики, в конечном итоге, постепенно выросло государство-мутант, с советской политикой и похожей на рыночную экономикой. И то, и другое меняет сознание людей, создавая новые общественные ритуалы и установки, иногда – внутренне противоречивые.
Например, в последние месяцы призыв «Путин, введи войска!» завоевал широкую популярность и большую аудиторию – никто этого особо и не стесняется, а депутаты Госдумы на разнообразных каналах советуют поскорее прислать российских добровольцев, чтобы воевать с «западными» наёмниками. Эта модель поведения совсем не советская, а больше похожа на американскую, причем даже скорее республиканскую: «Эй, парни, давайте поскорее введем туда войска, чтобы разобраться с этими проклятыми коммунистическими бандеровскими ублюдками! Ура!». Откуда это выросло, как, когда – неясно. Вроде еще вчера на коне были «Солдатские матери» и протесты против первой и второй Чеченской, а теперь маятник качнулся в другую сторону. А советская модель поведения в этом случае была бы совсем иная – «лишь бы не было войны», а призыв к войне считался бы чуть ли не фашизмом (и это все при том, что СССР как раз умел вводить войска, если ему это было нужно – как в Чехословакии или Венгрии). А поверх всего этого сохраняется и образ Великой Отечественной войны, великой и справедливой (хотя граждане России и не так уже уверены в ее справедливости как раньше).
Или другой пример: умный молодой человек, собрав команду из друзей, собирает инвестиции и основывает какой-нибудь стартап. Идея пользуется популярностью, компания растет, человек становится известным миллионером. Разве это советская история? Да ничуть – в принципе, можно вспомнить только Святослава Федорова, уникальное исключение из правил, только подтверждающее их (да и сама история успеха исключительная). А в современной России такие люди есть (ну, или, по крайней мере, были) – от Дурова и Воложа до Артемия Лебедева. При этом и поныне сохраняется советский способ молодежной карьеры – пошел в «комсомол», поднялся по партийно-идеологической линии, пришел к успеху и сидит в ГосДуме или законодательном собрании. А иногда эти пути могут затейливо пересекаться.
Подобных противоречий масса, все и не упомнишь. При нормальных условиях в этом даже нет ничего страшного – подобные выверты характерны в какой-то мере для всех постсоветских стран и везде они как-то решаются, не становясь поводом для необъявленной гражданской войны. Решались бы они и у нас, на их остатках вырастала бы какая-то общая, единая идентичность, скорее всего, национальная: «Мы – единый народ, с таким вот прошлым, но мы это преодолели, потому что мы молодцы». Безусловно были бы свои больные точки и дискуссионные проблемы, но где их нет? Все это могло быть, если бы с какого-то момента не началось постепенного сползания обратно, туда, к отцам, дедам и прадедам.
Опять-таки, можно спорить о том, когда это началось – с возвращения Кобзона в «Старые песни о главном» или с «Намедни» Леонида Парфёнова, с возвращения советского гимна, назначения Евгения Примакова премьер-министром или высказывания Владимира Путина о «распаде СССР как самой страшной геополитической катастрофе ХХ века». Скорее всего, процесс был ползучим и стихийным, а с приходом Владимира Путина к власти просто получил серьезную государственную поддержку, сильно изменив баланс в пользу «советского». При этом никаких мощных институтов, которые могли бы сдержать этот процесс в рамках, в России не было – их не создали в 1990-е, а то, что успело прорасти, оказалось либо слишком слабым и было уничтожено или куплено, либо просто слишком незаметным и малозначимым.
Поэтому происходит то, что происходит. В одном пространстве существуют конкурентные выборы московского мэра, крупные частные корпорации, кинофестивали независимого кино, заграничные поездки на майские и новогодние праздники и разговоры об инвестициях на деловых телеканалах. А рядом, переплетаясь и выдавливая все прочее, живет вот это советское болото, о котором пишет в своей статье Федор Крашенинников: политическая цензура, парламент без дискуссий (более того – собирающийся выгонять всех тех, кто хочет подискутировать), разделение властей, существующее только на бумаге (в СССР, его, напомню, не было), пропаганда по телевидению, советские газеты и советские журналисты – в авангарде. И может быть такую систему, где советское перепутано с антисоветским и несоветским и нужно называть постсоветской: сам термин подразумевает, что советское является неотъемлемым элементом этого понятия. В такой трактовке это слово напоминает герб России: одна голова смотрит на мавзолей, другая – на Уолл-стрит.
В общем, все это существовало вместе и напоминало название одной из песен группы Ленинград «WWW Ленинград СПб точка ру» — тут и интернет, и совок, и не совок. Микс. Но в последние месяцы, на фоне украинских событий и выросшего после присоединения Крыма рейтинга, начались массированные бомбардировки уцелевшего несоветского пространства. Бах – и на месте «Ленты.ру» дымятся развалины. Бабах – множество сайтов заблокировано Роскомнадзором. И вот уже один из крупнейших российских экономистов пишет в уважаемом деловом издании статью о возможности запрета частной собственности, и приходит к выводу, что нет, пока не запретят, наверное. В общем, деградация по всем фронтам.
В то же время государство вроде как выходит на уровень международной конфронтации, рвет контакты с разнообразными международными организациями и хочет противостоять всему миру. И вот здесь, пожалуй, и коренится главное отличие нынешней России от СССР. Советский Союз противостоял мировому сообществу по идеологическим соображениям, а у России идеологии нет. Есть какие-то всхлипы про особую духовность, про беспринципность Запада и православие (которое в представлении государственных мужей выглядит вообще непонятно чем). Но все это ни о чем, а взгляды на идеологию у власти меняются каждый год: то Россия – это правильная, консервативная Европа, то не Европа вовсе, то инновационная держава, то газовая. На роль идеологии могла бы претендовать идея денег, но строить на этом основании национальную идею никто не решается. Но главное: СССР мог какое-то время (относительно долгое) позволять себе гонки со всем миром – он был второй на планете экономикой, отставая от США в два раза и обладая большим количеством союзников и сателлитов. А вот Россия отстает и от США и ЕС примерно в 5 раз, а от Китая в 4. И с союзниками дела обстоят не очень, и с «мягкой силой».
Тем не менее, попытка борьбы предпринята, в ответ Запад слегка порычал санкциями. И чем больше будет такой грызни и огрызаний, тем больше будет загибаться все несоветское, что живет в России. А чем сильнее будет накал противостояния с миром, тем вероятнее, что неосоветский мир просто не выдержит и обвалится.
Так что может быть нам повезло застать последние дни постсоветских Помпей. А что будет дальше, то, как пелось в песне, Господу видней.
