Отлично помню первый «Русский марш» 10 лет назад. Шли от Чистых Прудов. Колонну возглавил публицист Холомогоров с Богородичной иконой в руках. Где-то на Покровке на него напала группа боевиков во главе с Ильёй Яшиным – забросали презервативами с водой или какой-то другой гадостью. Другой антигерой — Дмитрий Демушкин в это время прятался со своими архаровцами в подземном переходе на ст. метро «Китай-город», чтобы «в час назначенный» выпрыгнуть под объективы и досыта накормить истосковавшихся фотокоров долгожданными «зигами».
Официальными организатором мероприятия были дугинские опричники («Евразийский союз молодёжи»), но его без труда подмяло под себя многочисленное и хорошо организованное Движение против нелегальной иммиграции (ДПНИ). А его лидер Белов (Поткин) стал главным героем не только дня, но и сезона. Либеральной интеллигенции импонировала его бородка, очки и общая антропоморфность экстерьера. Среди либеральных дам появилась мода на «роман с националистом». Того же Белова успели пригреть на груди Евгения Альбац и теле-тандем Смирнова-Толстая (отснятая с ним «Школа злословия» в эфире НТВ, правда, таки не появилась)…
В этом месте напрашивается печальный вздох, сакраментальное «Ах, война! Что ж ты сделала, подлая!». Потом — про расколовший националистов «украинский вопрос». И, наконец, про последний креатив Lifenews: бойцы «Азова» решили деньжат по лёгкому срубить – продавая стрелковое оружие в розницу беспечным москвичам.
Еще можно пробежаться по основным вехам: вспомнить, как «Русский марш» переносили и запрещали, как депутат Рогозин маршировал в метро, а блогер Навальный отказывался кормить Кавказ в Люблино…
Ну, допустим, мы всё это сделали – всех вспомнили, всё упомянули. Дальше-то что? А дальше придётся признать, что вся эта мемуарная беллетристика – ни о чём. Потому что прилагательное «русский» рядом со словом «марш» смотрится примерно так же, как «русское поле» или «русская водка». То есть, «русский» здесь — элемент бренда. И только. Никакого реального содержания в этом слове, как не было, так и нет.
Словосочетание «русский язык» — тоже довольно странное. Но здесь мы, по крайней мере, имеем что-то реальное, осязаемое. В то время, как генетика, религия, уклад и поведенческие особенности современного жителя России нам, вообще, ничего не дают. Страна, возникшая в границах бывшей РСФСР, населена точно такими же постсоветскими людьми, как и ее постсоветские соседи. Разница только в том, что у соседей есть собственные национальные культуры и национальные языки, а у России – нет. У России есть только то, что является общим для всех нас – русский литературный язык и остатки имперской и советской культурной оболочки. Плюс две общие столицы, которые при разделе СССР оказались на территории России, как Байконур – на территории Казахстана, а Крым и Одесса – на территории Украины. По-хорошему, надо было предоставить всем им специальный статус «мест общего пользования», и ни в коем случае не позволять РФ становиться «правопреемником СССР». Но что сделано, то сделано…
Вернёмся к нашему языку.
Вроде бы, не секрет, что появился он в первой половине 19 века. А до того больше столетия Российская империя общего языка не имела. Каждая из ее частей говорила на свой лад. А иностранцы, составлявшие значительную часть аристократии и бюрократии, предпочитали родные для себя европейские языки.
Империя остро нуждалась в общем языке – своего рода «российском койне». Койне – общедоступный греческий язык империи Александра Македонского, на который впоследствии была переведена Библия и написаны книги Нового Завета. У Римской империи была латынь. У Британской – английский. И Российской империи позарез надо было обзавестись чем-то таким.
Подавляющее большинство жителей государства разговаривали на различных славянских языках, диалектах и наречиях. Православие было господствующей религией. Это обстоятельство делало церковно-славянский наиболее предпочтительной основой для нашего «койне». Языковой столицей империи тогда считался Киев. После раскола киевляне буквально оккупировали Российскую Православную Церковь, которая в то время была и Минкультом и Минпросом и РАН, и стали учить империю говорить на свой лад. Ломоносов, Карамзин, Пушкин и возникшее вокруг него литературная «тусовка» довели их дело до конца. А Советская власть заставила выучить наше койне всех – от Таллинна до Душанбе — чтобы сделать их советскими людьми. Во многом у нее это получилось.
Когда же отдельные фрагменты бывшего СССР зажили самостоятельной жизнью, каждый получил возможность считать себя тем, кем захочет. Коренной москвич может считать себя армянином только потому, что его фамилия заканчивается на «-ян». Сын татарина и молдаванки – русским. А, например, Невзоров отказывается считать себя русским на основании того, что не умеет тренькать на балалайке….
Одним словом, «русский» сегодня означает «никакой» — «человек-чистый-лист», «человек-заготовка». Отсюда «Русский мир» — совокупность пустот. А «Русский марш» — фикция, потому что пустоты не способны маршировать. А на что они способны?
Ну, во-первых, они могут перестать себя обманывать, успокоиться и начать жить. Причём одним из двух способов, каждый из которых по-своему хорош. Начну с того, который выбрал сам.
Пустота – это необязательно плохо. Скажем, Достоевский нашел для ее описания очень симпатичные слова. Например, «всеотзывчивость». Людям, укоренённым в свои национальные традиции, культуры, уклады, гораздо сложнее понять и проникнутся чем-то чужим. А для нас нет чужого, потому что нет своего! Другие уже рождаются кем-то, мы — становимся, кем захотим по своему произволу: украинцем, евреем, американцем. Или продолжаем оставаться никем, чтобы не потерять достоевскую «всеотзывчивость». Нам неведома ностальгия. Мы предельно мобильны…
Черт возьми! Мы русские — какой восторг!
Я не сказал, как мы себя идентифицируем. Ответ: по-любому — как нам заблагорассудится. Я, например, это делаю по профессии («русский писатель»). А можно по религии («русский мусульманин»), или по экстерьеру («русский богатырь»), или по либидо («русский жеребец»). А можно, вообще, забить на свою русскость и менять идентификации, как перчатки. Нам можно всё!
И, самое главное, у нас есть головокружительная возможность придумать новый народ и стать им. Как это сделали израильтяне.
Это так увлекательно и амбициозно! Почувствовать подошвами ног, что земля, на которой ты стоишь – твоя. Оглянутся окрест себя по-хозяйски. Отделить своё от чужого. Провести межу. Почувствовать локоть. Закатать рукава. Пустить корни.
Сейчас, когда территория бывшей РСФСР начала дрожать в преддверии очередного тектонического сдвига, самое время подумать о себе, как о поморе, или как о казаке, или как об уральце, или как о сибиряке, или как о балтийце…
В общем, с праздником вас, дорогие «русские»! Идите в ж…!
