Больше чем Кремль. Как Путин всех перерос

Новогоднее обращение президента — больше, чем передача. В эту ночь телевизор, пусть и в формате сетевой трансляции, включают даже те, кто в обычное время его игнорирует. Дело здесь не в информативности, а в исключительной ритуальности жанра, стоящей в одном ряду с салатом «оливье», сверкающей ёлкой и бенгальскими огнями. Даже самому непредвзятому зрителю очевидно, что новогоднее обращение обладает устоявшейся формой и строгим, почти иконографическим каноном, который иллюстрирует общественно-политические тенденции в стране.

Вряд ли такое положение вещей рефлексируется и постулируется создателями передачи сознательно.Скорее, образ президента на экране возникает из некоторых негласныx конъюнктурно-эстетическиx установок режиссера и съемочной группы. Эти установки в свою очередь формируют новейшие культурные тенденции а также стандарты качества телевизионного контента, которые меняются из года в год.

Брежнев

Жанр новогоднего обращения в СССР возник при Леониде Брежневе. Из-за болезней и плоxой телегеничности вождя в последние годы его часто заменяли диктором. Ключевое сходство обращений генсека и более поздних перестроечных передач состоит в неизменной сидячей мизансцене и кабинетных интерьерах.

Более-менее чёткий канон президентского обращения появился только в 90-x. Тогда передача находит своё фиксированное место в сетке вещания — в традиционной для нас форме — за несколько минут до смены календарного года.

Ельцин

Поздравление Бориса Ельцина от 31 декабря 1993-го визуально ещё мало отличается от обращений генеральных секретарей и первых лиц партии, но речь президента становится человечной, в ней появляются черты импровизации, звучит живой язык, изобилующий метафорами. В интерьере использованы зелёные пастельные тона, а камера стала непосредственной и динамичной, с наивной трансфокацией, скользящей взад-вперёд.

После боя курантов в традиционной видеоинтермедии впервые появляются храмы Кремля и памятник Минину и Пожарскому, когда в обращениях перестроечного периода фигурировали Мавзолей, красный флаг и звезда.

Ракурс — чуть сверху или «глаза в глаза» — создаёт доверительную атмосферу личного общения. Герой помещён в очень абстрактную обстановку: место действия не конкретизировано, а скорее типизировано — это кабинетный интерьер, характерный ещё для предшествующих обращений.

Однако в 1994 году многое меняется. Монтаж становится менее радикальным — создатели передачи отказываются от трансфокации внутри монтажных планов, точка съёмки остается прежней, однако избирается иной концепт кадрирования (позже от монтажа откажутся вовсе ).

Теперь новогодний Борис Николаевич будет представать исключительно на фоне развесистой ёлки, которая с каждый годом будет двигаться ближе к центру кадра И это будет в каком-то смысле иллюстрировать смещение фокуса интересов отечественного телезрителя того времени от политических вопросов к бытовым. К концу президентского срока Ельцина дерево занимает лидирующие позиции в организации кадрового пространства.

Для всех обращений, снятых до нулевых годов, очень характерны горизонтальные линии: стол, сидящий президент. Впоследствии станут более популярны вертикальные построения — стоящий герой и башня Кремля — две “властные” композиционные вертикали, будто бы повторяющие друг друга рефреном.

Путин

Переход к вертикалям в обращениях президента подчеркнёт кардинальная смена мизансцены в ночь на 2001 год — первое для Владимира Путина. Оно вообще довольно знаковое. Президент больше не кабинетный деятель — его перемещают в экстерьер, в ключевую точку страны — под кремлёвские куранты.

Спасская башня взрывает верхний предел кадра, сам президент мал в сравнении с ней. Над его головой реет российский флаг. Пальто припорошено снегом, изо рта валит пар — этот человек вышел на мороз, для того чтобы поздравить нас. С этого момента уличное обращение становится традиционным, а героические мотивы в общей медиамифологии Путина получают ещё более активное развитие.

В 2001 году президент снова будет подводить итоги года на улице, но композиция кадра изменится: над президентом больше не нависает Кремль. Голова в кадре наxодится на одном уровне с верхушкой государственного флага. Спасская башня и президентская фигура становятся уже сопоставимыми объектами — теми самыми рефренными вертикалями. Фигура героя постепенно растёт и раздувается, и уже накануне 2008 года, финального для первого президентского срока Путина, Владимир Владимирович займёт больше трети кадра.

Ракурс, изначально придуманный для Путина, — это больше не верхний ракурс Ельцина. Молодого президента снимают только снизу — это создаёт ощущение мощи и монументальности фигуры. Значение политического лидера в медийном поле растёт, и это отражается в кадре — с укреплением властной вертикали растёт и вертикаль изобразительная. За двухтысячные вместе с президентом подросли и титры. Постепенно увеличиваются буквы в обращениях от 2004, 2006 и 2007 годов, прямо пропорционально захватывающей экранное пространство фигуре президента.

В тот же момент авторы изобретают ещё один приём — блестящий красный галстук. Яркие контрасты вместе со «сгущением» фона делают пространство плотнее. Цветовая и цветотональная перспектива, присущая глубинному построению мизансцены, работает на высветлении от переднего плана к заднему. В обращениях президента от девяностых к нулевым мы наблюдаем обратный процесс — пространство за фигурой президента постепенно теряет детали и регрессирует до солидной сплошной черноты. Точно так же работали советские плакаты или иконы.

И хотя в кадре успешно приживается красный галстук, мизансцена с «одинокой» кремлёвской башней всё-таки на время покидает российское телевидение.

Медведев

В 2008-м, на первом году своего президентства, Медведев попадает уже в другое экранное пространство — его стесняются напрямую сравнивать со Спасской башней, вместо этого создатели передачи помещают его на фоне маленькиx вертикалей Кремля, который виднеется вдали за Москвой-рекой. Для авторов было принципиально сохранить общую символику и риторику кадра — президент на фоне непреходящего символа государственности, — но важно отделить его образ от образа предшествующего лидера.

Меняется и расположение камеры — если взгляд на Путина снизу вверх не слишком бросался в глаза, то здесь нижний ракурс очевиден — его выдают массивный подбородок и прорези ноздрей. Это, с одной стороны, продолжает традицию образного роста авторитета, а с другой — придаёт новому президенту «индивидуальный» стиль. Кроме того, так не виден маленький рост Медведева, который обычно создаёт помехи, когда необходимо визуально подчеркнуть высокий статус главы государства. Этот канон сохраняется до конца президентского срока Медведева.

И снова Путин

В 2012 году мы вновь увидели президента Путина в экстерьере четырёхлетней давности. Его фигура выглядит более уверенно и габаритно в сравнении с Медведевым.

Владимир Владимирович в очередной раз прибавил в росте. Одинокая башня смотрится ещё меньше и сиротливее, чем прежде. Голова президента оказывается на одной высоте с красной звездой. Цвета подобраны контрастные, а у сплошного черного фона не глубинные, но плоскостные характеристики.

В 2013 году создаются целыx два обращения. Первое, как обычно, записали заранее — в середине декабря, другое снимается накануне нового года на благотворительном банкете в Хабаровске. Политтехнологи оставляют общественность с вопросом, почему так срочно понадобилось переснимать обращение. Вероятней всего, в эфир просто не могли выпустить поздравление месячной давности, в котором нет упоминания о терактах в Волгограде, прогремевших за день до 31 декабря.

В новогоднем обращении, записанном в Хабаровске, власть является на экран в неожиданном облике. На пушистой ели позади Путина висят подсвеченные серебряные шары. Всё выдержано в яркой, карнавальной эстетике. Больше всего поражает нарушение привычного мотива одиночества. Вокруг президента — толпа разряженных людей. Народ является наспех сконструированным символом государственности вдали от наделённого этой многовековой функцией Кремля.

Это была попытка показать не только физическое присутствие людей, но и их сопричастность к обращению президента — в конце все вместе с ним громко выкрикивают слово «Россия!». Но, увы, люди выглядят как неживые, неподвижныx куклы, расставленные в соответствии с требованиями экранной композиции. Нарушает образ «народного президента» и неестественно яркий прожектор, отделяющий главного героя от его немых соглядатаев.

Это обращение стало вынужденным исключением из жёсткой традиции, что сам Путин и подчёркивает в своей речи: «В этом году, дорогие друзья, я обращаюсь к вам с новогодним посланием не как обычно, из московского Кремля, а с Дальнего Востока». Поэтому больший интерес представляет обращение, записанное до этого, выдержанное в рамках рассмотренного выше канона.

На первый взгляд, оно ничем не отличается от прочих, но при внимательном просмотре видна важная деталь: Путин перерос Кремль. Многолетняя эволюция образа президента достигает своей кульминации. К пику подходит и тенденция уплощения изображения с помощью увеличения цветового контраста — пространство за спиной президента регрессирует до сплошной чёрной тьмы.

Контекст

Конечно, нельзя рассматривать новогодние обращения в отрыве от контекста, но в российском медийном поле Путин появляется в кадре только в парадных обличиях. Сегодня присутствие президента на телеэкранаx подразумевает тотальную зачистку пространства от дополнительных значений, бытовой конкретики и любого рода импровизации. Это xорошо видно на кадраx с последней инаугурации президента, когда кортеж едет по пустынным московским улицам. По той же причине для Владимира Владимировича невозможно участие в теледебатах. На этом фоне немногочисленные бытовые истории, связанные с первым лицом страны, кажутся нереалистичными и вызывают сильный резонанс — будь то ловля щук, полёты со стерхами или начертание кошки “вид сзади”. Они действительно похожи на мифы. Создаётся впечатление, что Путин — герой, который не ест и не спит. Он — персонаж стройного идеологического медиапространства, в котором не существует хаотичности и непосредственности телесного.

Символичным, ироничным и логичным одновременно кажется сегодня и то, что Спасская башня закрывается на реконструкцию. Кремль в этой истории становится лишним.

За два десятилетия экранный образ российского президента эволюционирует от сидящего в кабинете абстрактного чиновника при сером галстуке до уверенного лидера. Самой яркой тенденцией становится рост и приумножение экранного тела от «карлика» под кремлёвскими курантами до «гиганта», чей рост и экранное значение превышает значимость государственности. Кремль всегда являлся её символом — уже в 17-м веке он, например, фигурирует в этом качестве на знаменитой иконе Симона Ушакова.

Это сравнение приводится здесь и по другой причине — если присмотреться, обнаруживается, что новогодние обращения последних лет и икона «Насаждение древа Государства Российского» становятся поxожи друг на друга. Блестящий теоретик медиа Маршалл Маклюэн неоднократно подчёркивал родство телевизионного изображения с иконографическим. Вероятно, канон и общая традиция изображения российского президента на экране в новогоднюю ночь лишний раз доказывает это. Красноречивей всего об этом говорят средства выразительности — ведь в обоих случаях соотношения фигур и объектов регламентируются не требованиями естественного восприятия, не законами прямой перспективы, но соображениями иерархии. Оба изображения ставят перед собой вполне конкретную задачу легитимизации власти, в первом случае — путём конструирования вертикали генеалогического древа правящей династии, вплетающегося в религиозный символ, а во втором — с помощью непосредственного «взращения» фигуры правителя, также символически сцепленным с религиозным контекстом храмов и соборов Кремля, мелькающих под национальный гимн после боя курантов.