Как я стал оппозиционером

Однажды я впал в кому.

Написал критический текст про Росмолодежь. Написал: «Да что же вы, гниды, это самое. Да как вам, мразям, не того». «Покайтесь!» — написал. И подписался: «Ваш стилистический оппонент В.В.»

Напечатали в одной швейцарской газете.

После этого текста меня А. Левченко на улице подкараулила. Стоит, дорогу перегородила, руки растопырила, большая. «Крестьянам — что?» — спрашивает. Как, говорю, что. Известно — что. Землю. «Рабочим — что?» — спрашивает. «Ну слушайте», — отвечаю. «Вот, — говорит — А пидорасам – что?» «По мужику?» — спрашиваю. «А пидорасам, — говорит — смерть». Вытащила палку и давай меня убивать. «Ты что, — спрашиваю — дура, делаешь? Остановись». А она не останавливается. Ну я уже упал, лежу, кровь сплёвываю. «Покайся, — говорю — страшилище». «И не подумаю», — отвечает. Мимо мужик шёл. «Мужик! — кричу — Передай там моим, чтоб журнал хорошо делали!» Только это сказал — и сразу в кому.

* * *

Пришёл в себя в больнице. Рядом баба с зелеными волосами сидит. «Ты кто?» — спрашиваю. Баба — в плач. «А, — говорю — Ну вот и я».

Отвезли меня к кому-то домой, пытались напоить чаем, рассказывали страшное. «А этот вот, помнишь такого, законы принимал? Ну вот, посадили. Да-а… А вот того помнишь? Ну, борзый такой. В пиджаке. Сидит, ага. Да и тот тоже, помнишь, с крестами ходил всё? На строгаче, ну.» Я не помнил, но ужасался. Включили телевизор. На первой кнопке был какой-то канал, весь в розовом, надписи розовые, полоски, кружочки, всё розовое, отвратительно. Показывали Х. «А его тоже посадили что ли? Опять?» — спрашиваю. Вокруг захохотали. Чего вы, – говорю – хохочете, животные? «Да это же президент наш!» — отвечают.

А что дальше было — не помню. Помню — чай разлил.

* * *

Пришёл в себя в больнице. Рядом приятель сидит.

— Надо выйти на митинг.

Я поднялся.

— Хоть сейчас! – говорю.


— Президента поддержать.

Я лёг обратно.

— Ты же основатель и главный редактор всеми уважаемого журнала, неприлично не появляться, когда тебя приглашают, — продолжил приятель. 


— А как это?


— Что – как?


— Ты сказал «президента поддержать».


— Я так сказал, да.


— А как это?

— Да что — как?!


— Президента поддерживать — это как?

Приятель отреагировал бровью. На этом и распрощались.

Прихожу на митинг, знакомые всё лица. Мимо таблички носят: «Х. — наш президент!», «Новая Россия, новое будущее!» Подошёл приятель.

— Пришёл всё-таки!


— А где менты все? – спрашиваю.


— Кто?


— Ну менты где все?


— Полиция?


— Ну.


— Как где? Работает, – приятель в неожиданном раздражении повёл бровями и отошел. Кричу ему в спину:

— А автозаки где?

Приятель обернулся с таким лицом, как будто я его патриотом назвал. И, конечно, ничего не ответил. Невероятное хамло.

Через полчаса позвали на сцену. Вышел. Осмотрелся. Подхожу к микрофону, прокашлялся, вдохнул глубоко, выдержал драматическую паузу и как заору:

— Не врать и не воровать!!!

Люди перед сценой затихли и в самом деле перестали врать, воровать и заниматься другими делами. Я вдохнул.

— Партию жуликов и воров — вон из Кремля!!!

В толпе кто-то упал, но его тут же подняли. Слева от меня мой хамоватый приятель сбежал со сцены. Вдохнул.

— Россия будет свободной!!!!!

А что дальше было — не помню. Помню — летело что-то снизу.

* * *

Где пришёл в себя — тоже не помню. Через два дня позвали в кабинеты. Вытер ноги и пришёл.

— Что же вы, а?

Я смутился и встал.

— Да сядьте. Основатель и главный редактор всеми уважаемого журнала, и такое выдал!

Помолчали.

— Вы понимаете, что вы, как яркий представитель самобытного, так сказать, даже уникального, в каком-то смысле, средства массового информирования, должны снабжать вашу, так сказать, непосредственную аудиторию релевантной информацией? А вы что сказали? Партию жуликов и воров! Да где вы их видели!

— Но позвольте.


— Россия будет свободной! А! 


— Это что, я теперь должен быть «за»?


— Так а на что же вам быть против? Хорошо же всё!

Помолчали.

— А как это?


— Что – как?


— Ну, как быть «за»?

Кабинетный человек отреагировал как мой приятель тогда, в больнице. Очень хотелось сплюнуть, но должность уважаемого медиаменеджера обязывала. На этом и распрощались.

* * *

Приближались выборы. Под окнами с утра вешали баннер «С каждым сроком Россия свободней!» Задернул шторы. Совсем уже охамели, животные. Позвонил приятель и сразу начал горячиться:

— Ну неужели ты не видишь?!


— Я не знаю. Я так не привык.


— Да ты пойми! Да посмотри вокруг!


— Ладно, – говорю, – а что делать-то надо?


— Надо выйти на митинг.

Я лёг на пол.

— Ты же основатель и главный редактор всеми уважаемого журнала, неприлично не поддерживать президента!

Сплюнул рядом. 


— Так, – говорю, – он же и так уже того, куда ему наша поддержка? 


— Ну как. Выразить солидарность интеллигенции с проводимым курсом.


— Да зачем?!

В трубке загудело. Говорю же — хамло.

Приходит одна из авторов всеми уважаемого журнала. На лице — экзальтация степени крайнее крайней.

— Взяла тут интервью у оппозиционера.

Я встрепенулся.

— Читай, – говорю.

Зачитала самые эффектные отрывки. «Долой антинародный режим!» Хорошо, думаю. «Нет — власти хунты!!» Ого, думаю. «Разожжём мировой костёр!!!»

— Это он цитирует что ли?

— Нет.

— А кто у нас оппозиционер-то?

— Ну как кто. Лидер протестного движения. В.Ж.

Дальше что было — не помню.

Пришёл в себя в следственном изоляторе. «Что, – говорю, – за хамство? Я главный основатель всеми уважаемого этого самого. Пустите!» — «Ты, – отвечают, – бабу побил».

Поклялся им, что никогда больше не буду так делать. Выпустили. Набирают политические очки перед выборами, уж я-то знаю. В другой ситуации ни за что бы не выпустили. Скоты.

* * *

Пришёл на митинг. Все довольные. Чего вы, думаю, радуетесь, дураки.

Позвали на сцену. Вышел, попросил воды. «Надо поддержать» — говорю себе. Горло прочистил и кричу:

— Друзья! Х. – наш!

«…президент», — подсказал кто-то сзади.

— Президент! – кричу.

Помолчали.

— Нам терять нечего! – кричу.

Ещё что-то сказал неуверенно. В конце говорю:

— Голосуй за Х.!

Получилось вообще что-то матерное.

Митинг закончился песней, пел известный художник-акционист.

— Кто его вообще пустил? – спрашиваю приятеля.

— Слушай, если тебе что-то не нравится, у нас границы открыты, понимаешь?

— Нет, – честно ответил я. — А как я выступил?

— Что?

— Всё правильно сказал? Поддержал? Как надо?

Приятель посмотрел так внимательно и спросил, с какой периодичностью мне нужно проходить обследования у врачей после комы и не пропускал ли я чего. Чудовищный хам.

* * *

Выборы прошли как надо. Я на такой духоподъёмной ноте написал критический текст про политическую оппозицию. Написал: «Да что же вы, собаки, это самое. Да как вам, паскудам, не того». «Неужели вы не видите!» — написал. И подписался: «Из всех яростных самый яростный сторонник, приверженец, сластоблюдец, лизолюб и проч. и проч. всеми уважаемого Х., слава ему.» Перечитал, — как-то недостаточно «за» получилось. Вставил побольше оскорблений. В чей адрес — точно уже не помню, там всё как-то перемешалось.

Приношу по адресу.

— Вот, напечатайте.

— Что это?

— Хочу научиться быть «за», написал вот, напечатайте.

На этом со мной и распрощались. Вот, думаю, дураки какие. В былые времена всё, что «за», печатали, а теперь носы воротят. Ты глянь на них.

Звоню приятелю:

— Там у вас митинг, я слышал, намечается.

— Не знаю ничего.

— Позовите.

— Кого?

— Меня позовите.

— …

— Я поддержу как надо.

— Ты больной какой-то.

И трубку повесил. Ах ты, думаю, нерукопожатный.

На следующий день я шел впереди колонны лидера протеста В.Ж. и кричал:

— Не врать и не воровать!!

— Ураа-аа-а! – отвечала толпа сзади.

— Артериально-капиллярный режим — вон из Кремля!!!

— Однозначно! – кричал лидер протеста В.Ж.

— Россия будет за нами!!!!!

— Победа, – подсказывал кто-то сзади.

— Победа — наша высшая ценность!

— Свобода… – хорошо, когда у тебя за спиной чуткие и внимательные соратники.

Было немножко не по себе, где-то под чем-то посасывало и зудило, но я быстро освоился.
В конце мне дали спеть песню. Я пел «а все бегут, бегут, бегут», символизируя, намекая и проводя аллюзии.

А быть «за» я так и не научился. Вы сами всё знаете, я вам всё рассказал как было — они мне даже шанса не дали, скоты.

Так я стал оппозиционером.