Музыка шовинизма: почему ее нет у русских?

В 2008 году я написал статью, которая мне до сих пор очень нравится — она называлась «Империя как проклятье». Несмотря на то, что с тех пор прошло много времени, и ситуация изменилась, я все-таки остаюсь при своем мнении и настаиваю на правильности высказанных тогда тезисов:

«…нет в русской литературе ни колониальных романов, ни какой-либо аналогии известному стихотворению Киплинга «Бремя белых». Конечно, и был, и есть шовинизм, но он ведь есть у всех народов. Но… духовная элита нации никак не увековечила этот шовинизм — почему? Может, потому, что нам всегда было неуютно в этом холодном и злом государстве, которое само по себе опаснее для своих подданных, чем любой инсургент?

Нет никаких народных песен или даже полуофициальных гимнов, которые бы русские люди пели в шовинистическом угаре — никаких аналогов «Правь, Британия!» или «Германия превыше всего». И даже советские патриотические песни (те, которые остались в народном сознании) печальны и больше оплакивают погибших, чем славят империю».

Вот конкретно про песни я и хотел бы поговорить подробнее, но начать придется издалека.

1.

Весь современный нам национализм зародился в конце 18 века, а до восточной Европы и России эта волна дошла где-то к концу первой трети 19 века. Например, тогда все срочно принялись утверждать гимны как часть национальной идентичности, и тут же выяснилось, что ничего лучше исполнения на мотив God Save the Queen нескольких монархических фраз на национальном языке придумать не получается. Между прочим, использование английской музыки совершенно никого не фраппировало в то время — может, потому, что не было радио, и мало кто слышал, под какую музыку славят своего монарха в соседней стране, а тем более — не в соседней.

Немногие в России знают, что официальный гимн Германской Империи, от основания второго германского рейха в 1871 и до его конца в 1918 году (то есть во время первой мировой войны тоже), исполнялся именно на мотив английского гимна, хоть и назывался «Heil dir im Siegenkranz» — «Славься ты в венце победном». Это и сейчас официальный гимн маргинального и малочисленного немецкого монархического движения. Мелодия легко узнаваема (только куплетов гораздо больше, дальше первого можно не слушать), и именно с этим гимном в 1914 году немцы шли воевать, в том числе и с англичанами.

Гимн Германской Империи 1871-1918

Россия тоже делала так, но потом пошла другим путем, и по заказу Николая I композитор Львов сочинил оригинальную мелодию, которая и стала официальным гимном Российской Империи. Отметим, что песня не пришла из народа и не родилась во время какой-то напряженной борьбы с супостатами (как Марсельеза) или в процессе создания национального государства (как в Бельгии). Красивый и помпезный гимн был заказан властью, утвержден ею и по своему содержанию не выходит за рамки прославления монарха. Это главная проблема царского гимна, мешающая использовать его в качестве неофициального гимна националистического или шовинистического движения: там только о царе, а царя у нас сто лет как нет, да и монархические идеи не особо популярны.

Если кто забыл текст «Боже, царя храни» — извольте.

Такое сейчас если и можно петь, то на собрании приходского кружка православных монархистов — и больше нигде.

По большому счету, никакой особой разницы с немецким и английским — только покороче, чем у немцев.

Так вот, о немцах. Поговорим о песнях германских националистов 19 века. На одном конкретном примере мы попробуем рассмотреть, что такое настоящий, из народных глубин идущий национал-шовинизм и как он может быть воплощен в песне.

2.

История и опыт германского национализма и шовинизма для России крайне важны по ряду причин. Во-первых, в разных ситуациях России приходилось сталкиваться с Германией и оценить мощь ее натиска. Во-вторых, остальное время с Германией довольно плотно дружили и брали за образец, так что и немецкий национализм в итоге стал служить образцом для подражания, особенно в последние годы. И понятно почему: все-таки эстетически и теоретически он был проработан до такой степени, что и сегодня многие недалекие «мыслители» (и не только в России, кстати) не могут придумать ничего умнее, кроме как перелицовывать зады великогерманской пропаганды, оставляя на месте пресловутых «арийцев», а вместо «германцев» вписывать название своего народа. Ну и символика — все оттуда же: руны, стилизованные свастики и могучие бородатые мужики с мечами. Увы, но этот продукт даже имеет некоторый успех, что особенно печально в 21 веке.

Тем любопытнее увидеть колоссальную разницу между богатой и насыщенной историей германского национализма и жалкими попытками сделать вид, что «мы тоже так можем».

Главное отличие немецкого национализма в том, что возник он давно, и не «сверху», а «снизу». Конечно же, не в среде крестьян, но и в среде просвещенных слоев населения в эпоху наполеоновских войн. Никакого «сверху» у немцев не было по определению, просто потому, что и Германии никакой не было, а князья и короли немецких государств вовсе не стремились к созданию единой страны — им и так жилось неплохо. Единственным символом теоретического единства Германии была «Священная Римская империя Германской нации», которая после наполеоновских войн исчезла, развалившись на Австрийскую империю и конгломерат немецких государств на территории, условно совпадающей с будущей Германской Империей. Короче говоря, оставляя за скобками нюансы, о которых написаны тысячи томов, немцы были, а Германии не было.

Немцы не просто были — они усиленно занимались интеллектуальным и художественным творчеством во всех его проявлениях, благо со времен Лютера единый литературный немецкий язык существовал, и несмотря на множество диалектов, обмен идеями шел очень активно. Достаточно вспомнить, что почти все ключевые фигуры немецкого романтизма и классической немецкой философии в той или иной степени внесли свою лепту в создание германского национализма. То есть, рождалась Германия в бурных спорах умных людей — философов, писателей, юристов, историков, поэтов и композиторов.

Важнейшим катализатором для рождения германского национализма стала соседняя Франция, которая к тому времени уже много веков была единой страной, а после революции стала еще и единой нацией. Это воспринималось и как пример для подражания, и как серьезная угроза: у них и страна единая, и нация единая, а мы тут все врозь!

На все эти идеи надо смотреть не с позиции нашего времени, а все-таки через призму тогдашнего мейнстрима: в 19 веке считалось единственно верным путем создавать гигантские империи и угрожать соседям — и все этим занимались, у кого были возможности. Собственно, именно эти протухшие идеи пользуются наибольшим спросом у творцов новых национализмов: нам нужна огромная и единая страна, дом для нашей нации, причем обязательно на всех тех землях, которыми мы владели при всех царях Горохах включительно, кто бы сейчас там ни жил. Отсюда все «Великие Сербии», «Великие Болгарии», «Великие Румынии», «Великие Венгрии» и другие знакомые нам явления, в том числе и «вiд Сяну до Дону» и сакральный Крым.

К 1813 году с будущим реальной Германии было совсем не все понятно, и автор песни, которую мы будем разбирать, Эрнст Мориц Арндт и представить себе не мог, до чего все дойдет через 120 лет. При всем при том, в его песне содержится программа территориальной экспансии Германии в Европе, полностью реализованная Гитлером после аншлюса Австрии за одним исключением, о котором чуть позже.

Со временем немецкий национализм разделился на два сценария — «великогерманский», в котором объединить всех немцев должна была Австрия, и «малогерманский», в котором всех объединяла Пруссия, а Австрия со своими славянскими владениями выпадала. Как мы теперь знаем, победил второй сценарий, в 1871 году Германская Империя была создана усилиями прусского канцлера Бисмарка. Но сам Арндт этого уже не увидел, ибо умер в 1860 году.

Послушаем сочинение господина Арндта и потом разберем, о чем оно. Песня называется «Что такое немецкое Отечество».

Первые пять куплетов этой довольно длинной песни (в полной версии 9 куплетов!) однотипны и дидактичны.
Например, в первом куплете Арндт спрашивает: «Что такое немецкое Отечество? Это Пруссия? Это Швабия? Это там, где над Рейном цветет виноградная лоза или там, где над приливом Бельт (это, кстати, в Дании — так что с первого куплета начинается попрание границ других стран) чайки кружат?». И сам отвечает на свой вопрос: «Нет, нет, нет! Твое Отечество должно быть больше!». И так пять куплетов.

Впрочем, в третьем куплете выясняется, что Швейцария и Тироль — это тоже немецкое Отечество, но и это еще не все, и Отечество немцев должно быть больше. Между прочим, пункт про включенность Швейцарии в немецкое Отечество не выполнил даже Гитлер, хоть и собирался — но, к счастью для швейцарцев, руки не дошли. В четвертом куплете Арндт поминает Австрию, но настаивает, что и ее мало для настоящего германского отечества.

Наконец, Арндт начинает давать ответы, и выясняется, что, во-первых, Отечество — это категория скорее метафизическая, и немецкое Отечество должно быть воплощением всяческих добродетелей. Меняется рефрен: куплеты заканчиваются фразами: «Так должно быть! Это храбрый немец называет своим!».

Если бы Арндт ограничился этим, песня могла бы оказаться вполне себе невинным рассказом о том, в каких странах говорят по-немецки и какими надо быть, чтоб собою гордиться.

Однако к концу Арндт снова распаляется, и становится понятно, почему эта песня пользовалась особенной популярностью в годы становления Германской империи и войн с Францией и Англией.
Предпоследний куплет звучит так:

Немецкое Отечество —
Это где гнев уничтожил безделушки Уэллса,
Где каждый француз зовется врагом,
Где каждый немец зовется другом.
Так должно быть! Так должно быть!
По всей Германии так должно быть!

В последнем куплете Арндт вновь поминает бога на небесах, который должен дать правильное немецкое мужество, чтоб все вышеописанное стало реальностью.

Вот такая песня из 1813 года. Не очень понятно, почему Арндта так раздражали «безделушки Уэллса», возможно, это намек на что-то, всем тогда очевидное. Про французов все ясно, Наполеон разворошил Германию очень основательно, и на антифранцузской волне, как было сказано выше, каша и заварилась.

3.

И вот теперь вернемся к началу наших рассуждений и спросим себя: а есть ли в архивах русского национализма что-то такое или хоть отдаленно похожее — песня-программа, в которой поется обо всем: о геополитике, о превосходстве, о врагах? Причем не о сиюминутных врагах (как в дважды перелицованной «Священной войне», которая отнюдь не наступательная, а оборонительная песня), а о, как сейчас модно говорить, геополитических? То есть, не трагический «Варяг», и не «День победы», где о конкретной прошлой победе?

Например, если Англия и США были нашими извечными врагами — где это отражено? Немцы вот сто лет жили враждой с Францией — и эта вражда увековечена в том числе и в цитируемых песнях. Есть хоть одна мало-мальски известная русская антибританская или антиамериканская песня? Может быть, есть антипольская песня? Антиприбалтийская?

Нет у нас таких песен, и никогда не было — ну если говорить об общеизвестных сочинениях, и не учитывать творчество неонацистских групп и новейшие попытки газмановых и вик цыгановых срочно сочинить что-нибудь духоподъемное.

Более того, ничего подобного и не могло быть — просто в силу всей структуры русского общества и его настроений. Трудно себе представить даже второстепенных русских поэтов и композиторов, сочиняющих такое. Да и аудитории, алчущей таких сочинений, не было — это в Германии традиционно было множество всевозможных националистических бундов и ферайнов, которые регулярно устраивали марши и гулянки с пением соответствующих песен. Никакой такой инфраструктуры в России никогда не было, да и сейчас нет.

Разобранная песня — не единственная и даже не главная, просто одна из ключевых. Есть еще сочиненная через 10 лет, в 1840 году, «Стража на Рейне» (Die Wacht am Rhein) — написанная, кстати, швейцарцем Максом Шнекенбургером: там хоть и нет прямых выпадов в адрес французов, но, как говорится, все понятно:

«Призыв — как громовой раскат,
Как звон мечей и волн набат:
«На Рейн, на Рейн, кто станет в строй
Немецкий Рейн закрыть собой?».

Именно «Стражу на Рейне» поют немцы в известном эпизоде фильма «Касабланка», чем вызывают ответное пение «Марсельезы» возмущенными французами:

Между прочим, «Стража на Рейне» была популярна и после Второй Мировой, во всяком случае, до 1963 года, когда ФРГ и Франция окончательно помирились, и сторожить рейнскую границу стало не от кого. Но отзвуки былой популярности все еще слышны. Например, звезда немецкой поп-музыки Удо Юргенс вставляет припев «Стражи на Рейне» в свою песню про Родину, вот запись 1998 года, с 1.15, если кому лень слушать целиком:
https://www.youtube.com/watch?v=m96LCDrMirI

То есть, песня старинная, всем известная и до сих пор популярная.

Ну и главная песня немецкого национализма — «Песня немцев». Между прочим, она и сейчас гимн ФРГ, но исполняется только третья строфа из трех, написанных Гоффманом фон Фаллерслебеном в 1841 году. Печально и широко известен ее первый куплет, который особенно любили при Гитлере, и исполнение которого сейчас запрещено: «Германия, Германия превыше всего, превыше всего в мире, когда она стоит для защиты и обороны в братском единстве!». И дальше в двух строчках попираются границы множества суверенных государств: «От Мааса до Мемеля, от Эча до Бельта — Германия, Германия превыше всего, превыше всего в мире!». Река Маас — это Франция, Бельгия и Нидерланды, Мемель — это Литва, Белоруссия и Калининградская область, Эч — река в Италии, а Бельт — пролив в Дании, о котором пелось еще у Арндта.

Вот узнаваемая мелодия Йозефа Гайдна (который, кстати, писал музыку вовсе не для гимна Германии, а для гимна Австрии, но это другая история) и третья строфа «Песни немцев» в современном исполнении:

Удивительнее всего, что эта строфа, вполне уместная в современном мире — такая же оригинальная, как и первая. То есть, это не какая-то унылая михалковщина, когда для каждого случая срочно пишутся новые слова, а выборочное использование оригинального текста Гоффмана фон Фаллерслебена. Впрочем, гимны редко исполняются целиком — например, в гитлеровское время ограничивались исполнением первой строфы, и во Франции «Марсельзеу» тоже чаще всего поют не целиком, а только первый, всем известный куплет.

У тех же англичан для моментов национального самоупоения есть «Правь, Британия!», написанная еще в 1740 году.

Вот интересное исполнение, главное — дождаться коллективного исполнения припева, который, в отличие от основного текста, длинного и скучного, знают почти все:

«Rule, Britannia! Rule the waves:
Britons never shall be slaves»

Есть у нас, у русских, такие песни? Хоть одна?

Нет у нас, у русских, таких песен.

И все придворные подхалимы — и царских времен, и советских — так и не смогли сочинить ни одного гимна, который бы ушел в народ и пелся бы в тысяче случаев, когда представители одного народа хотят почувствовать себя едиными, хоть по хорошему, хоть по плохому поводу. Весь официозный шовинистический пафос и вся ненависть к актуальным врагам нашей власти – это все проходящее и наносное, без глубоких корней и традиций. И это, честно говоря, хорошо: немцы вон как долго готовились и хорошо пели – и кончилось для них все довольно печально, а для окружающих народов – большой кровью.