Позывной «Арсенал»: Я не хочу, чтобы ко мне пришел «русский мир»

Корреспондент «Кашина» Антон Быков поговорил с представителем антифашистского движения на Украине, который принимал участие в боевых действиях на востоке страны в составе батальона «Айдар». Там он был известен под позывным «Арсенал» — одноименный киевский футбольный клуб пользуется широкой поддержкой антифашистов.

Как ты попал в батальон «Айдар»?

Через знакомых антифашистов, у них есть друзья в Луганске, которые воюют сейчас, а у них были люди в первом отделении «Айдара». Я с товарищами думал, куда поехать, чтобы это был добровольческий батальон, но не в «Азов», а в более менее нормальное отделение (большинство служащих батальона «Азов», в том числе руководство, придерживаются праворадикальных взглядов, — прим. Антона Быкова).

Ты проходил специальную подготовку перед тем, как поехать в Донбасс?

Когда началась война, мы с друзьями начали тренироваться, играть в страйкбол, проходить тактические тренировки, находили тренеров, военных. Не скажу, что это была какая-то серьезная подготовка. Но когда я прибыл в «Айдар» мне сразу сказали: «Все, что ты умеешь, все забудется в первом бою. Самое главное в первом бою это просто выжить, а уже затем ты начнешь чему-то учиться». Так что отправная точка в обучении — первый бой, а остальное — дрочерство.

Что стало определяющим фактором в твоем решении поехать в зону АТО?

Вторжение оккупационной армии, игры олигархической верхушки Украины, которые хочется немного нарушить. Кроме того, хотелось посмотреть все вживую, понять, увидеть своими глазами и получить практику.

Практику боевых действий?

Ну да, практику обращения с оружием. Некоторые говорят, что мы — антифашисты — поддерживаем новую власть, но это неправда. Даже простые добровольцы их не поддерживают. Они сражаются за себя и родственников, они не хотят, чтобы война дошла до их дома. Те, которые с востока, до них война уже дошла, они лишились дома, у кого-то друзья погибли, кто-то попал под репрессии в так называемом ДНР. Когда ты с ними разговариваешь, понимаешь, что их взгляды близки к твоим. И они тебя понимают, они против нынешней власти. Люди готовы к изменениям. За их словами ты слышишь свои слова, но они не знают, с чего начать. Если анархисты или левые пропустят этот момент, то все человеческие смерти или страдания будут напрасны, потому что мы снова ничего не смогли изменить. Война и наше в ней участие — это не из-за угара или желания приключений. Мы не защищаем государство. Я не хочу, чтобы ко мне пришел «русский мир». И многие товарищи из России, например те, кто помогал мне делать презентации в Европе, они прочувствовали этот «русский мир» на себе, сейчас они политические беженцы.

Что первое ты увидел, когда приехал на место дислокации?

Мы ехали в город Счастье с львовскими волонтерами, они развозили военным посылки от родных. По дороге побывали на нескольких военных базах. Раньше я никогда не сталкивался с военным делом или чем-то подобным, а тут первое, что я увидел — куча оружия, куча артиллерии и тому подобного. И потом когда я приехал в Счастье на базу, там первым ощущением было… не знаю… какая-то опустошенность, потому что вокруг, в городе, вроде бы все нормально, но при этом ты понимаешь, что нет. Улицы почти пустые, вдалеке что-то взрывается. Мутные ощущения.

Что входило в задачи батальона «Айдар»?

«Айдар» — штурмовой батальон, который заходит перед артиллерией и производит зачистку от врага. Я свидетелем этого не был, но до моего приезда они зачистили несколько городов от прорусских лоялистов. В Счастье, в округе, было много боев, в которых участвовал «Айдар». Когда я там находился, то главной нашей задачей было охранять ТЭЦ и все подступы в сторону Счастья, речку Северский Донец, блокпосты на которых стоял «Айдар», другие батальоны, десантники. Прямая задача — держать Счастье.

Чем ты занимался большую часть времени, пока находился в зоне АТО?

Я там был около 40 дней. Большая часть времени проходила в нарядах, в основном в стоянии на блокпосту и поездках на полигон.

То есть непосредственно в боевых действиях ты не принимал участия?

Когда мы приехали на базу, через четыре дня все из нашего отделения отправились на боевое задание, но так как мы только что прибыли и даже не получили своего оружия, то нас туда само собой не взяли. А дальше наступило время перемирия, боевых задач никаких не выполняли. Другие отделения выполняли боевые задачи, но мы в них не участвовали. Да и перемирие было мутное, потому что вокруг всегда что-то взрывалось, артиллерия работала с обеих сторон. Помню, как одна из групп уехала на боевое задание, а когда вернулась, у них был один 200-й. Человек был волонтером, он поехал, его ранило осколком от мины, он умер от внутреннего кровоизлияния. И вот представь, ты всего лишь восемь дней на востоке, сам еще не стрелял и ничего толком не видел. Возвращаются эти ребята в очень подавленном настроении. Вся группа ехала с трупом в машине. Они едут, и он посередине лежит их друг, товарищ, кто-то с ним с детства дружил. Вот они приезжают, ты этот труп выгружаешь, кладешь его на коробку, кровь с него все еще стекает. Вроде бы ничего необычного, война, кровь течет, ничего нового. Но это давит на голову все-таки. Хлоп! И жизнь обрывается.

Украинская армия была готова к боевым действиям? 

Армия, конечно, была не готова, потому что она за время «независимости» разворовывалась постоянно. И сейчас у нас есть куча танков, которые просто стоят, и никто не хочет их запускать в зону боевых действий, потому что нет денег, чтобы их расконсервировать. Это факт, армия была не готова абсолютно, никоим образом. Есть поразительные истории о том, как «Айдар» начинал. Я видел человека, который ходил на боевое задание с двумя гранатами, а автомата у него не было, потому что их просто не хватило. Автомат он раздобыл в своем первом бою, трофейный. Позже, когда я находился в зоне АТО, серьезных проблем со стрелковым оружием уже не было, но проблемы с техникой и с артиллерией были, потому что министерство обороны добровольческим батальонам ее давало с большим напрягом и если давало, то какую-нибудь рухлядь, которая еле-еле ездит, которую нужно постоянно чинить.

Служащие твоего батальона выражали недовольство в связи с этим? 

Ну, пикетировали, а министерство обороны на своей волне и все. К верхушке военной, даже к комбату «Айдара» у многих было негативное отношение. Очень много людей умерло через слив, подставу, от верхов, когда людей посылают на верную смерть. Они, выполняя задания, попадают в засады. Говорят, что с российскими военными встречались еще в самом начале. Иловайск якобы был сделан с помощью русских десантников, артиллерии и так далее. Зеленые коридоры, о которых рассказывали наши министры обороны, все это миф, потому что когда люди выезжали по зеленому коридору из Иловайска, начинался обстрел и машины разлетались в разные стороны.

Ты понимал, что происходит, где ты находишься, кто в кого стреляет?

Первое время мне казалось, что вот-вот сейчас понесется. Были данные аэроразведки, что в поселке за речкой стоит много военной техники. Не знаешь, что происходит вокруг. Постоянно слышишь взрывы, где-то стрельба. Но при этом все сослуживцы ходят себе спокойно и занимаются своими делами: кто-то автомат чистит, кто-то куда-то поехал, кто-то кушает. Пока я не знал обстановку, не знал, что вокруг стоят наши, другие батальоны, я думал: вот озеро, вот гора и все, там за ней сепаратисты, и в любой момент может произойти что угодно. После того, как выяснилось, что вокруг стоят довольно-таки крупные силы наших поуспокоился. Был такой случай. В километре от нас блокпост, и там перестрелка продолжалась почти полдня, еще вечер, очень плотно вели огонь, а у нас у сослуживца был день рождения, все спокойно праздновали, и никого эта стрельба не напрягала. Просто на улице курили и смотрели вдаль на летающие туда-сюда пули. Это спокойствие в сочетании с неизвестностью, что там происходит, меня удивляет до сих пор. Абсолютный пофигизм. Ну рубится кто-то, ну и пускай, хорошо.

Удалось повстречаться с местными жителями?

На одной из основных баз «Айдара» в Счастье есть неплохой человек — повар. Он был задержан нами за сепаратизм и работал на кухне. Всех местных, кто провинился или просто что-то плохое сделал, поскольку милиции нет, их арестовывает «Айдар». И они на базе убирают, мусор выносят, есть готовят. И вот один из таких людей, когда его уже отпускали, он сказал: «Вы такие классные, я останусь с вами».

Один раз общался с мужичком подвыпившим, который ехал на велосипеде через нашу дамбу. Попросил помочь ему мешки с овсом на велосипед повесить. Начал причитать мол, вот мосты взорваны везде, все плохо, когда это все закончится. Вот у тебя форма не наша, тебе ее из-за рубежа поставили. Я ему говорю, нет, дядя, я ее сам купил на секонде, никакая армия, никто другой мне ее не поставлял. У него семья и хозяйство, а жизни нет никакой. И этих людей государство не вывезло из зоны боевых действий. Люди очень уставшие от всего. Но некоторые были довольны, общительны, приглашали в гости, были позитивно настроены. Хотя как можно быть позитивным? У тебя здесь война идет, а они ходят, улыбаются, общаются, смеются. Конечно, им бы хотелось, чтобы это все быстрее закончилось. Многим абсолютно безразлично кто будет у власти, как, лишь бы войны не было.

По твоим наблюдениям, большинство жителей Донбасса поддерживают сепаратистов?

Зависит от места, от того, под чьим контролем город. Сначала многие говорили, мол, зачем армия сюда приехала, мы в Россию хотим. А когда их поутюжат артиллерий с той стороны, то мнение меняется. В том же Счастье, после того, как я уехал, мой друг из батальона «Золотые ворота» рассказывал, что в день чуть ли не по пять мирных жителей умирает от бомбежек. После такого мнение абсолютно меняется по поводу сепаратизма. С другой стороны, я уверен, жители населенных пунктов, которые находятся под контролем сепаров и русской армии, когда по ним прилетает, еще сильней начинают их поддерживать.

Почему ты уехал из зоны боевых действий?

«Айдар» был добровольческим батальоном, потом началась программа по его легализации, его хотели сделать военной частью при министерстве обороны. Заставляли подписывать контракт о военной обязанности. Меня такое не устраивает. Не хотелось становиться военным, который должен сидеть где-то или выполнять приказы, поэтому я отказался его подписывать. Мне сказали, что если не подпишу, то меня никуда не возьмут больше, ну я и уехал домой, хотя не хотелось этого делать.

Все добровольческие отряды перешли на официальную основу?

Пытаются всех поставить на легальную основу. Может быть, это и адекватно. Представь, ты приезжаешь в батальон, тебе дают автомат, ты ставишь роспись, но это же филькина грамота, ты же ничем не обязан абсолютно никому. Добровольческие батальоны вытянули нашу армию — после Майдана люди были готовы дальше сражаться. Но это также привело очень много негативных персонажей, которые ищут в этой войне свой интерес. Много всего разграбили. Когда экспроприируют у богатых, тут уже дело житейское, тем более, когда эти деньги используются на благо. Другое дело, когда воруют у своих, а деньги кладут себе в карман. Такие люди были и в батальоне «Айдар».

В России много говорят о том, что на стороне Украины сражаются неонацисты. Украинская армия — это кто?

Это просто украинские люди, которые хотят, чтобы страну никто не делил и не пытался решать ее внутреннюю политику. А использование образа неонацистов — это хорошая пропаганда. Если бы у нас была военная хунта, Донбасс бы уже давно зачистили, но этого до сих пор не произошло. Есть, конечно, люди с правыми взглядами, есть националисты, этого никто не отрицает, но их не большинство и даже не половина.

У тебя какие были отношения с неонацистами?

В «Айдаре» был небольшой процент правых, но они все разбросаны по группам. Не скажу, что с ними были какие-то отношения, но и никаких проблем не было. Когда я только приехал, то увидел знакомого из своего города, который гоняет за «Динамо». У него глаза на лоб полезли, но впоследствии он во многом мне очень помог. На Украине сейчас отношения между условно левыми и правыми не такие как до Майдана, как до войны. Всем отчасти безразлично друг на друга, потому что есть другие цели.

Но при этом все понимают, что в будущем часть правых будут государственными псами, как может быть и сейчас, но пока не так явно. Часть правых продолжат выступать против действующей власти. Сейчас некоторые правые полевели, потому что они видят, что прошедшая революция ничего не поменяла. Ну а тех, кого устраивает быть псом цепным, зарабатывать деньги, те в будущем будут нам еще более ярыми врагами. И не столько потому, что они неонацисты, сколько потому, что они поддерживают государство.

Много антифашистов из «Арсенала» отправились в зону АТО?

Около 10 человек, сейчас собирается еще группа ехать. Но у них, как и у меня когда-то, возникли проблемы. Они нашли адекватный батальон, куда можно отправиться, но при этом не могут туда записаться. Проблемы с кадровиками, оформлением и тому подобное. Четыре недели они находятся в подвешенном состоянии, пытаются куда-то приткнуться, но у них не получается. Постоянно им ставят палки в колеса из-за бюрократической системы. Сначала было так: ты приехал, а потом уже разберемся, главное, чтобы человек был.

Кто-нибудь из твоих товарищей погиб или оказался в плену?

К счастью еще никто не погиб и я надеюсь, что всех судьба убережет. Двое, оба анархисты, были в батальоне «Донбасс», попали в плен после Иловайска. Сидели в плену четыре месяца. Сепары сначала обещали, что обменяют через сутки. Потом что-то пошло не так, им сказали, что в течение дня их всех расстреляют. Они остались в подвале СБУ в Донецке на четыре месяца. Каждый день их избивали по несколько часов. Один из них рассказывал, что приезжали российские спецы, которые пытались переманить на свою сторону, договориться, промывали мозги, давили психологически.

Если проводить параллель между околофутбольным насилием и войной, близки ли эти два ощущения? Пригодился опыт уличных драк?

Ничего общего тут нет. Но как сказал тот человек, который был в плену, околофутбол ему очень помог. Когда они ходили в одном городе в разведку, он сумел спалить, что за ними ходят местные скауты. Они их перехитрили и взяли в ловушку. Благодаря околофутбольному прошлому он понял, что за ними хвост. Околофутбольное прошлое дает большее понимание обстановки в целом. Плюс ты привык работать в команде, особенно если рядом твои друзья.

Что ты думаешь о правительстве Порошенко и Яценюка? 

Они не продержатся и до конца войны. Войне не видно ни конца, ни края, а терпение у людей не резиновое. Бомбануть может в любой момент. Если начнется очередная революция, то очень сложно будет удержать фронт на востоке. Я надеюсь, что эта система не продержится долго. Лучше идти до конца, чем ждать у моря погоды и думать, что если сейчас пострадать, то потом все будет классно. Следующий виток революции будет еще более кровавым, чем предыдущий. Очевидно, нужны более радикальные изменения. Столько пиявок присосалось к обычным людям. Этих пиявок просто так не отстранить от власти. Они найдут способ, как вернуться в систему и работать в ней. Как сейчас и происходит. Кто делал бизнес до Майдана, они продолжают его делать и после.

В Киеве ты ощущаешь присутствие войны?

Повсюду много людей в военной форме. В нашем круге больше разговоров теперь не про околофутбол, а про войну. У тех, кто был на фронте дольше меня, тем более в плену, жизнь и взгляды на нее кардинально поменялись. Жить с этим сложно, наверное. У многих умерли новые друзья, которых приобретаешь еще в тренировочном лагере, едешь потом на восток, на востоке новые друзья умирают, и это сильно дает по голове.

Изменилось ли отношение к россиянам?

Может быть и изменилось, но только к тем, кто против Украины, кто говорит, что Украина — младшая сестра России. Раньше было пофиг на такие высказывания, но сейчас, когда идет война, таким людям никто не рад. Кроме того, большинство считает, что все русские поддерживают Путина, все рады возвращению Крыма, это тоже сказывается на взаимоотношениях. Телевизионная пропаганда работает, что у нас, что у вас. Хотя люди должны прекрасно понимать, что им нужно не между собой грызться, а немножко выше смотреть и делать выводы.

Как ты думаешь, что движет добровольцами из России, которые воюют на стороне сепаратистов?

Часть из них хочет, чтобы Россия была великой империей. Кто-то вспоминает о советском прошлом, много соответствующих символов можно заметить в рядах сепаратистов, вплоть до имперских флагов с серпом и молотом. Люди просто грустят, наверное, по своему прошлому и думают, что Украина — камень преткновения. Некоторые конечно едут защищать русских людей, которые живут на востоке Украины. Они думают, что их там убивают, грабят, дома поджигают. Но если бы сепаратисты не приехали вместе с русской армией, то и насилия бы не было. Но именно они привезли на восток войну. Уверен, что многие едут за зарплатами, за деньгами. Война, это такое дело. Тот, кто был ничем, он может стать всем. Вот раньше бухал, приехал в зону конфликта, там продолжаешь бухать, но еще и автомат можешь себе намутить, машину, если повезет, еще что-нибудь.

Что ты будешь делать, если возобновятся боевые действия?

Я сейчас нахожусь в Европе, но если что, то сразу поеду обратно в Украину. Думаю, что в будущем мою страну ждет более масштабная война и новая революция.