Васюнин-FAQ

История с нападением на журналистов Илью Васюнина («Русская планета»), Ирину Тумакову («Фонтанка»), Нину Петлянову («Новая газета») и Владимира Роменского («Дождь») на кладбище в Псковской области показала, что многие россияне, представление которых о СМИ сложилось в последние два десятилетия, искренне не понимают, почему журналисты приехали на кладбище и почему журналистов не нужно оттуда прогонять. Редакция «Кашина» подготовила свои ответы на наиболее частые вопросы, касающиеся этого случая.

Вопрос: Кладбище, похороны — это слишком интимное и трагическое место, чтобы лезть туда с камерой. Вас не звали, а вы зачем-то пришли и снимаете, не удивляйтесь, если вас прогоняют.

Ответ: Никто не спорит с тем, что кладбище — место, где плачут, а не снимают кино. Но бывают общественно значимые ситуации, когда смерть конкретного человека и семейная трагедия его близких становятся важны для всего общества, для всей страны. Когда сам факт гибели человека энергично опровергается, нет ничего более логичного, чем поехать на кладбище и посмотреть, действительно ли этот человек там похоронен, или же слухи ничем не подкреплены.

Ситуация, когда есть слухи о гибели военнослужащих, и нет официальных подтверждений или опровержений этой гибели — это общественно значимая ситуация. Армия — важнейший общественный институт, и ссылки на семейную тайну здесь безнравственны. Общество имеет право знать, погибают солдаты или нет.

Потому что если солдаты погибают — ок, это не катастрофа, армия для этого и нужна, все нормально, но вы просто нам скажите — если это новая война, как в Чечне или в Афганистане, то мы хотим быть к этому готовы, то есть если придет повестка в армию, то это будет значить, что могут послать на войну и там убить. Такие вещи действительно касаются каждого, в том числе и каждого из тех, кто не понимает сегодня, зачем Васюнин и Роменский поехали на кладбище. А они ведь для вас поехали, чтобы вам рассказать, есть у вас или ваших близких риск оказаться завтра на войне, или это все неправда и спекуляции.

Вопрос: Война идет как минимум пятый месяц. Люди из России были на ней с самого начала, взять хотя бы чеченцев, которые погибли в аэропорту Донецка в мае. Почему никто не ездил в Грозный писать об их похоронах? Почему такое внимание именно ко Пскову?

Ответ: В Грозный действительно никто не ездил, потому что Грозный и Чечня — это еще одна общественно значимая проблема. Если журналист из Москвы приедет в Грозный заниматься расследованием, он исчезнет в этот же день, и потом никто даже не станет искать его останки. Такова трагическая реальность современной Чеченской республики. До сих пор считалось, что Чечня и, шире, Северный Кавказ в этом смысле уникальны. Если вдруг выяснится, что мирный русский псковский регион устроен в этом смысле так же, как Чечня, это само по себе должно быть общенациональной проблемой, касающейся каждого гражданина.

Что касается предыдущих случаев, когда украинская сторона объявляла о вторжении российских вооруженных сил на ее территорию (уточню, что здесь речь о Донецкой и Луганской областях, а не о Крыме; с Крымом-то все было понятно с самого начала), это ничем не доказывалось, и вообще украинская сторона за эти месяцы сказала слишком много неправды, чтобы всерьез относиться к ее словам. Добровольцы — да, оружие — да, менеджеры из Москвы — да. Но не солдаты.

История с псковскими десантниками — первый за эти месяцы случай, когда слухи об их участии в войне на территории Украины настолько убедительны, что нуждаются в опровержении или подтверждении. Но вместо опровержения мы получаем секретные похороны и нападения на журналистов, которые пытаются узнать об этих похоронах.

Вопрос: А почему бы не потребовать, чтобы ГРУ перед журналистами отчитывалось?

Ответ: Вообще можно потребовать, проблемы в этом нет. Но ок, по поводу секретных служб пока, к сожалению, есть консенсус, что они могут делать что хотят и где ходят. Потом, правда, выясняется, что российская разведка — это Анна Чапмен, которая тратит кучу бюджетных денег и не делает вообще ничего до самого провала; ну или кавказские истории, когда ФСБ ни перед кем не отчитывается и убивает вообще кого хочет, по жилым домам херачит без объяснения причин; или когда в Москве происходят межчеченские перестрелки, в которых у обеих сторон корочки ФСБ. Но ок, пока есть консенсус, что ГРУ, ФСБ, ФСО и прочие перед журналистами отчитываться не должны, допустим.

Вот только воздушно-десантные войска и вооруженные силы вообще — это как бы не совсем секретные службы. Если призывную или контрактную армию используют для военных действий за границей, это вопрос вполне общественный и вполне политический. Допустим, вы в этом вопросе согласны с государством — ваше право. Но неужели вы не хотите знать, с чем именно вы согласны? Опыт типа «в девяностом году мы узнали из газет, что в пятьдесят четвертом году были испытания атомной бомбы на людях» — такой опыт у России есть. Вы уверены, что это хороший опыт?

Вопрос: Журналисты ради рейтинга и сенсаций снимают на кладбище, понимают, на что идут, это их проблема.

Ответ: Предположим, что это правда, хотя странно говорить о погоне за рейтингом применительно к находящемуся на грани банкротстве единственному телеканалу, который заинтересовался этой темой, и к маленькому сайту, который, в общем, тоже ни с кем особенно не конкурирует. Но хорошо, предположим, что это правда. Значит ли это, что журналистам, которые гонятся за рейтингом, надо угрожать убийством, прокалывать шины их автомобилю и т.п.? Погоня за рейтингом и за сенсацией — это не преступление, но даже если бы это было преступлением, нет такого преступления, останавливать которое имеют право бандиты в одежде «Адидас», прячущие свои лица. Если вам кажется, что кто-то совершает что-то незаконное — вызовите полицию. Кроме нее, никто не имеет права гоняться за чьими угодно автомобилями.

Вопрос: Псковская история может быть использована против России в информационной войне. Зачем журналисты подыгрывают врагам России?

Ответ: Врагам России подыгрывают те, кто, создавая атмосферу секретности вокруг, в общем, рядовых похорон, провоцирует появление самых страшных слухов. Никакие враги России, подлинные или мнимые, ничего бы не сделали, если бы министерство обороны сообщило, что такого-то числа при таких-то обстоятельствах погиб рядовой такой-то и сержант такой-то, похороны пройдут там-то и там-то. Информационная открытость — лучший способ предотвратить слухи, спекуляции и прочее. Кому нечего скрывать, с тем и бороться невозможно.

Вопрос: Россию хотят втянуть в войну, для этого нужны доказательства присутствия российских военных в Донбассе. Журналисты способствуют втягиванию России в войну.

Ответ: Втягиванию России в войну способствуют прежде всего те, кто отправляет (если отправляет) российских военнослужащих воевать за пределами России без соответствующего правового основания. Разрешение на использование российских вооруженных сил на Украине, выданное президенту Советом федерации во время крымских событий, несколько недель как отменено, поэтому использование российской армии на Украине сейчас незаконно, это преступление. Даже если предположить, что это вынужденное, неизбежное преступление, преступлением оно быть не перестает. Даже если вы считаете, что Россия должна ввести войска на Украину, вводить их тайно, отрицая при этом их ввод — это совсем не то, о чем стоит мечтать патриоту. Не раз уже в нашей истории было, что после таких тайных вводов войск потом парламентские комиссии искали и не находили, кто отдал приказ, а женщины в отделах социального обеспечения говорили ветеранам таких войн: «Я вас туда не посылала».

Говоря, что кто-то втягивает Россию в войну, чего вы боитесь — войны или того, что за нее надо будет нести ответственность?

Вопрос: Это пиаровская кампания, политическая борьба или в Кремле, или под Шойгу копают, или к выборам псковского губернатора пытаются устроить скандал. Журналистов используют.

Ответ: Без проблем. Что угодно может быть политической кампанией против кого угодно. Когда накануне выборов какого-нибудь депутата называют, допустим, педофилом, это наверняка связано с выборами, но если депутат педофил — его надо сажать в тюрьму вне зависимости от того, копает под него кто-нибудь к выборам или не копает. Политик — он на то и политик, что против него может вестись самая грязная политическая борьба, а он этой борьбе должен противостоять, если он действительно политик, а не сын друга Путина (как Турчак) или сын друга Ельцина (как Шойгу). Так действительно устроена политическая борьба везде и во все времена.

Но когда политик говорит вам — «Ах, против меня копают к выборам!» — вы уверены, что лучшим вашим решением будет понять его и простить? А почему? Кто против кого копает, и кто в чем замешан на самом деле — это всегда совершенно разные истории. Наверняка обе интересные, но разные. И чтобы разобраться в каждой из них — для этого и нужны журналисты.

Читайте также на «Кашине»:

Сколько самых цитируемых российских СМИ не написали о похоронах десантников.