Летом 1989 года мы с мамой ездили на Измайловский вернисаж, и я, который тогда переходил из второго класса в третий, купил там себе значок с надписью «Я агент ЦРУ». Проносить его больше одного дня мне не удалось, потому что, как и положено любой вещи купленной в 1989 году на Измайловском вернисаже, значок в тот же вечер сломался. А если бы не сломался, и если бы я хранил его все эти двадцать пять лет и, допустим, сфотографировался бы с ним сейчас, то мне бы пришлось долго доказывать, что это просто значок, а больше я ничего не имел в виду, и на самом деле я никакой не агент. То есть за двадцать пять лет общественная мысль в России шагнула так далеко, что по этому поводу приходится всерьез давать какие-то объяснения; собственно, Навальный их дает, говорит, что пошутил, а все думают, правду он говорит или нет, агент или не агент. Ну не знаю, давайте просто представим себе человека, завербованного иностранной разведкой и при этом рассчитывающего на политическую карьеру в своей стране. Станет ли он в обыкновенных, застольных или деловых, разговорах вот просто, между прочим, вспоминать — а вот еще был случай, когда я ездил в ЦРУ; нормальная ли это фраза для агента?
Кто считает, что нормальная, тот пускай дальше не читает, а остальные слушайте дальше. Про ЦРУ-то понятно, что ерунда (и даже, может быть, жаль, что ерунда — представьте, если бы в российской политике действительно были не только люди, подконтрольные Кремлю, но и люди, ему не подконтрольные — мощная оппозиция, управляемая из Лэнгли, которой было бы все нипочем), но остальное? Тут и без сюжета на НТВ любой избиратель Навального, по крайней мере, удивится, потому что — ну как это, я голосовал за умеренного националиста, человека поколения «Брата-2» (специально не искал, но уверен, что если порыться в блоге Навального, можно и про Севастополь что-нибудь антиукраинское найти), участника Русских маршей, грозу Айдера Муждабаева и соавтора лозунга «Хватит кормить Кавказ». А в последние дни Навальный последовательно осудил присоединение Крыма, выступил в НЙТ с призывом наказать нескольких конкретных путинских людей за Крым (и тем же вечером Обама буквально по списку Навального именно этих конкретных людей и наказал), в той же статье выступил с самых одиозных многонациональных позиций («риски для самой России, федерации более чем 80 различных регионов, в которых проживают представители 160 этнических групп, говорящих на не менее чем ста языках» — дорогая редакция, вы перепутали, это из Маргариты Симоньян цитата, это не наш Навальный), и эту статью радостно ретвитит сенатор Маккейн, который хоть и герой Вьетнама, но в России его объективно любят не очень. Даже не касаясь самой крымской проблемы — за несколько дней Навальный зачем-то избавился от всех своих политических качеств, кроме, разумеется, антикоррупционного, но антикоррупционное качество в эти дни тоже заиграло по-новому, потому что это вчера ты был главным спикером на тему Ковальчука и Ротенберга, а сегодня главный спикер по этой теме — уже Обама, с которым конкурировать тяжело. Ковальчуки и Ротенберги теперь — герои опереточной, но при этом доступной массам дискуссии между Обамой и Путиным, и Навальный в этой дискуссии явно лишний. Национализм и борьба с коррупцией сидели на трубе, национализм упал, борьба с коррупцией пропала, что осталось на трубе?
В декабре 2011 года из изолятора временного содержания Навальный, севший на 15 суток блогером, вышел потенциальным общенациональным лидером. Сейчас он рискует выйти из-под домашнего ареста новым Гарри Каспаровым, только без шахмат. Зачем ему это? Трудно, что ли, было — ну, не выступить в поддержку Путина, конечно, но, по крайней мере, остаться тем умеренным националистом, которого прошлым летом мочил Айдер Муждабаев и за которого проголосовала четверть москвичей? Видимо, трудно. «Причиной их гибели явилась стихийная сила, преодолеть которую люди были не в состоянии».
Эту стихийную силу хотелось найти еще летом, когда, давайте все-таки об этом не забывать, Кремль поставил Навального в режим невероятного благоприятствования на выборах мэра Москвы. Если кто помнит, я тогда, перечисляя признаки этого благоприятствования, предположил, что Путин делает из Навального своего тайного преемника — черт его знает, может, я и погорячился (а может, и нет), но это только о выводе можно спорить, а об остальном чего спорить, все все видели. И муниципальные подписи, и фантастическое освобождение из-под ареста, и Манежную с лояльной полицией, и Каца, и прочее.
Я с нежностью отношусь к ядерной аудитории Навального, к людям, которые летом верили, что Кремль отступил перед животворной силой массового протеста, но я сейчас не этим людям пишу — у них своя вера, а у нас свои подозрения. О политике Навальном мы в принципе не знаем вообще ничего. Это не очень бросается в глаза, потому что мы, как правило, ни о ком вообще ничего всерьез не знаем, ни о Путине, ни о ком-то из его друзей и соратников. Но они-то ладно, а Навальный ведь не они, правда же?
Кремль во что-то играет с Навальным, с его ведома или нет, но играет, и если они играли во что-то прошлым летом, кто сказал, что они не играют и сейчас?
Я задаю этот вопрос, и ответа на него у меня нет. В голову приходит только совсем какой-то трэш типа — ну вот следователь или кто там еще тихо и вежливо (вежливо — слово сезона) говорит: Осуди присоединение Крыма, пожалуйся американцам, напиши, что в России 160 народов, и национализм зло, а иначе сдохнешь в тюрьме, ну или еще что-нибудь, чем там принято угрожать; угроза звучит убедительно, ты вздыхаешь и пишешь, что «даже среди самых консервативно настроенных жителей нашей страны — коммунистов и националистов — желание присоединить Крым давным-давно сошло на нет». Такая версия скорее значит, что версии у меня нет, но какое-то объяснение должно же быть.
И еще два соображения. Первое: по всем рыночным правилам, когда все говорят «Да», самый хитрый хитрец скажет «Нет» — риск, конечно, огромный, но если «Да» завтра обрушится, «Нет» астрономически подорожает. Если или когда присоединение Крыма принесет людям в России массовое разочарование, у них будет политик, к которому это разочарование не имеет отношения. Второе: в России нет ни политического класса в целом, ни оппозиции в частности — сплошные обсосы и фокусники, и в принципе, на таком фоне Навальный может говорить и делать что угодно, всегда найдется много людей, которые не увидят в этом проблемы. Как уже было сказано выше, я отношусь к таким людям с огромной нежностью.
Это была проповедь в ночь на 22 марта, а что касается сайта, на котором вы ее прочитали, я, если будет интересно, объясню чуть позже.
